Федеральный наемник

— Вы не поняли меня, отец Борис. Вам придеться пойти с оружием и принимать участие в операции не как священник, а как воин.

— Я не могу это сделать, я вам говорил, что дал клятву Богу, что никогда не возьму в руки оружия. Чтобы не происходило.

— А я вам говорю: вы пойдете как солдат. И будете все делать, как солдат. То есть стрелять, убивать. И мне абсолютно наплевать, что вы там наобещали вашему Богу. В этой операции вашим богом буду я.

— Я готов делать все, что вы скажете. Но только без оружия, — тихо, но упрямо произнес отец Борис.

Нервы мои не выдержали.

— Если вы действительно хотите, чтобы омоновцы получили бы шанс на спасение, вы должны понять: их спасти может только оружие в наших руках. Будет тяжелый бой, их двадцать против нас троих. И вы возьмете автомат в руки и будете беспрекословно выполнять мои приказы. Если мы их спасем, Бог вам простит ваше клятвоотступничество. И Может даже скажет с небес «спасибо».

Я еще не раз не видел отца Бориса таким несчастным.

— Я никому не рассказываю этой истории, но сейчас я вынужден поделиться ею с вами. Я служил в армии, в десантных войсках. И был одним из лучших солдат в нашем подразделении. Мне нравилась воинская служба, я даже подумывал остаться после срочной, поступить в военное училище, стать офицером. Однажды у нас проходили обычные стрельбища. Была моя очередь. Никто так и не выяснил, как это произошло, но внезапно около мишени оказался парень из нашей роты. Моя пуля попала ему в голову.

Было расследование, меня признали невиновным, всю вину за то, что случилось, возложили на погибшего. Наверное, так все и было, но это происшествие потрясло меня до основания. То, что я прервал человеческую жизнь, жизнь своего товарища, не давало мне ни минуты покоя. И тогда я дал клятву, что больше в жизни ни разу не возьму в руки оружие. А чтобы вымолить прощение за загубленную жизнь, я стал священником. Умоляю вас, не требуйте от меня, чтобы я нарушил бы клятву. Хотите встану перед вами на колени.

Отец Борис опустился на пол и воздел вверх руки.

— Дай мне, Господь, силы помочь спасти людей от смерти и не нарушить данную тебе клятву.

— Ладно, — сказал я, не хотите брать оружие, не надо. Если меня убьют, пусть это будет на вашей чувствительной совести. — Я повернулся к Павлу. — Ну а ты Рязанцев из Рязани, тоже успел дать клятву?

— Клятву я не давал, а умирать не хочется. Когда я был у себя в части, там не было так опасно, как с вами.

— Возвращайся в часть. Отсидишь с червонец, зато безопасно. Правда братва не любит дезертиров. Но, думаю, выживешь. Тебя целый отряд будет охранять, не считая такой замечательной вещи, как колючая проволока. Берешь в руки оружие или возвращаешься?

— Ладно, ваша взяла.

Значит, нас будет двое плюс отец Борис без оружия. Я посмотрел на стоявшего немного на удалении Арчила.

— Может, стоило меня расстрелять? — спросил я. — Или ты надеешься на успех?

— Я тебе немножечко помогу, я все же подполковник, — усмехнулся он.

— Я тоже пойду, — внезапно подала голос Ванда.

— Это исключено. Хоть кто-то пусть останется в живых, — тоном, не позволяющим возражений, заявил я.

Глава двенадцатая

Нас сопровождали несколько боевиков, которые одновременно выполняли две функции: помогали нести наше вооружение и конвоировали нас, дабы мы не сбежали бы. Что касается оружия, мы захватили его немало, но что с ним делать. я не знал. Будь у меня еще пару хороших солдат, появлялся бы реальный шанс на благополучный исход дела. Но как вдвоем спасти омоновцев и не погибнуть самим — я не представлял, это было за границами моего разума.

Я посматривал на идущего впереди Арчила. Неужели он не осознает, что эта операция — чистое безумие. Непонятный человек, чего он добивается? Впрочем, какая разница, у меня все равно нет шансов на спасение. А значит, что мне за дело до мотивов поведения людей, лучше уж просто насладиться последней прогулкой по земле.

Внезапно Арчил подошел ко мне.

— Я вижу, ты таишь зло на меня, — произнес он слова, которые я совсем не ожидал от него услышать.

— А что я тебе должен быть благодарен. Или ты не понимаешь, чем все это кончится.

Несколько секунд Арчил молча шел рядом.

— Я все смотрю на тебя и не могу понять: зачем ты сюда приехал, чего ищешь в наших диких горах?

— Уж не затем, чтобы спасать свою душу, как наш дорогой священник, — буркнул я. — Так сложились обстоятельства. У меня не было выбора. Вот также, как и сейчас.

— У меня тоже нет выбора. Я с большим трудом спас тебя от расстрела. Все, кто находятся в лагере, единодушны в этом желании.

— Зря старался.

Арчил, не соглашаясь, покачал головой.

— Ты должен нам помочь.

Я удивленно посмотрел на него.

— Что значит помочь?

— Я много размышлял в последнее время. Наш народ губит зло, которое в нас сидит. И мы слишком далеко зашли, идя по этой дороге. Кто-то должен нас остановить. Федералы на это не способны, они своими действиями лишь усиливают всеобщее ожесточение. Мы сами тоже не в состоянии с этим справиться. Остается кто-то третий.

Теперь я посмотрел на Арчила не удивленно, а изумленно.