Федя со своим утюгом

После собрания Зина ревела три дня и не выходила из тети Душаниного дома. Но. впрочем, если бы она и не ревела, то все равно бы из дома не вышла, потому что под надзором сидела.

Может, ее и дольше держали бы взаперти, да на работу ее вызвали, на молочную ферму, где Зина работала фельдшером.

А потом проявили отцовскую заботу и о Васе. Общественность проявила. Общественность любила быть в курсе всяких интересных событий и любила проявлять о чем-нибудь заботу.

Общественность не замедлила выяснить, во-первых, почему Вася питает к Зине такие чувства; во-вторых, до каких именно ласк дошло у них дело и, в-третьих, нельзя ли Васю отвлечь от Зины какой-нибудь посторонней Агафьей Тихоновной.

Проявил заботу и председатель колхоза. Васе он отсоветовал иметь дело с Зиной, а то опять шуму не оберешься. Зининому папе он посоветовал не иметь дела с огнестрельным оружием, а то спять шуму не оберешься. Председатель любил порядок.

Коллективная и индивидуальная воспитательная работа не пропала даром. Зина живет теперь не другом хуторе, а в свой наведывается редко. Вася хотя и остался дома, но тоже уразумел, что именно любят земляки, а что не любят. Поэтому, например, когда он ехал со мной к Зине на «газике», то лег животом на сиденье, завидев впереди тетю Душаню, а потом чуть не утопил нас в речке, показывая дорогу в объезд правления колхоза.

ЗУБ МУДРОСТИ

В этой истории чего-то не хватает.

Тут так. Районный центр. Суббота. Баня. Очень хорошо. Угоревший в бане зоотехник Поляновский. Лежит в постели и плохо выглядит.

Тот же районный центр. Начальник производственного управления сельским хозяйством товарищ Бутаков сидит дома за столом и тоже выглядит неважно, хотя и по другой причине. На него в это время алкоголь действует.

Все там же. Хорошо выглядящий шофер райисполкома Коля Непеченкин безмятежно смотрит телевизор, не зная еще, что будет выглядеть хуже всех.

Пока что никакой динамики. Разве что алкоголь действует, да и то на одного лишь товарища Бутакова.

Но действует. И в результате в товарище Бутакове просыпается естественное человеческое желание — навестить угоревшего подчиненного.

Однако райцентр этот застроен так, что зоотехник Поляновский местожительствует в полутора километрах от товарища Бутакова, а шофер товарища Бутакова — еще дальше от товарища Бутакова. Три до него километра.

Поэтому товарищ Бутаков беоет телефонную трубку и говорит в нее: «Привет, Евгений Васильевич!» Это здесь председателя райисполкома так зовут — Евгений Васильевич, и товарищ Бутаков просит у него по дружбе одолжить ненадолго шофера.

Пожалуйста. Шофер Коля Непеченкин по приказанию тут как тут.

— В «Сельхозтехнику»! — говорит ему товарищ Бутаков.

— А мне к зоотехнику Поляновскому велели! — удивляется Коля.

Он хоть и быстро явился по приказанию, все же не успел к смене желаний товарища Бутакова. А тому хотелось теперь именно в «Сельхозтехнику», где он как раз кое-что забыл.

Поехали в «Сельхозтехнику». Приехали. И тут товарищ Бутанов забыл, чего он тут забыл.

— Не! — сказал он тогда. — Не тут. Обратно, а потом направо. Прямо и опять прямо. Там слева улица, которая как-то называется.

— А мне велено к Поляновскому, — супрямничал шофер Коля.

— Выйдь! — сказал ему на это товарищ Бутаков. — Выйдь-выйдь и уйди от греха.

— А мне не велено, — не поддался было Коля, но товарищ Бутаков молча сдвинулся влево и выдавил его из машины.

— Почему? — поинтересовался Коля, измазавшись о дорогу.

А у товарища Бутакова без Коли ничего не получалось.

Никакой езды, как ни крутил.

— Чего смотришь? — спросил он Колю, топча не ту педаль. — Садись на место!

Коля сел. но везти соглашался только к зоотехнику Поляновскому, к которому велено было. Или, на худой конец, — к своему начальнику Евгению Васильевичу. И что Евгением Васильевичем будет перевелено, то и будет исполнено Колей Непеченкиным.

— Паразит ты! Идиот! Хам! — необъективно выразился товарищ Бутаков.

— Это вы на что намекаете? — не понял Коля.

— ………!!! — довыразился товарищ Бутаков, и машина покатила к дому председателя.

Возле дома они вышли. Коля из машины, а товарищ Бутаков — еще и из себя. Решительно. После чего шофер Коля с хрустом влетел в куст крыжовника.

— Ах ты, батюшки! — странно молвил при этом товарищ Бутаков.

— Пехком пойдете к хоотехнику! — припугнул из куста хорошо ударенный Коля.

Это были золотые слова, но товарищ Бутаков отнесся к ним невнимательно. С него тут очки свалились, и он теперь не видел без них, где они лежат. Он и Колю-то нащупал теперь исключительно по голосу и, выдрав его из куста, потыкал носом в почву.

— Ищи! — приказал он.

— Темно, — возразил Ноля и был прав. Вечерело в райцентре.

Тут и председатель выбежал на улицу поинтересоваться шумом. Как раз товарищ Бутаков примеривался, куда бы дать Коле еще одного леща.

Евгений Васильевич по-вратарски словил кулак товарища Бутакова, и если шофер Коля при этом снова шлепнулся о землю, то на сей раз самостоятельно, потому что под ногами ухабисто было.

— О чем дискутируете? — справился председатель, лаская кулак товарища Бутакова.