Федина любовь

Когда рано утром мы вошли в гавань какого-то турецкого городка, и я ощутил под ногами твердую землю и остался один на один с тишиной рассветных улиц, я тут же сказал Феде, что остаюсь. Федя поворчал, но только для виду – кажется, он уже и сам был бы рад распрощаться с честной компанией.

– Нет, ты когда-нибудь такое видел, – бурчал он, – яхта, между прочим, моя. А я на улице ночую, как бедный родственник…

Он взял с меня слово, что мы с ним предпримем новую вылазку, уже без посторонних, и я клятвенно ему это обещал. Я был согласен на что угодно, лишь не взбираться на палубу снова: даже думать об этом было невмоготу. И сейчас, разглядывая нарядные лодки перед рестораном, в котором я сидел, я снова подумал о том, что порой смотреть на яхты с берега – занятие куда более приятное, чем ходить под парусами.

В эту минуту мне позвонил Федя – его-то я и ждал, мы договорились встретиться здесь на ужин. Незадолго до этого он сам предложил мне увидеться, услышав, что я лечу в Цавтат.

– Я как раз поблизости, – сообщил он, чем несказанно меня удивил. Он же должен быть сейчас у берегов Сардинии! Мне было хорошо известно о его планах: вот уже две недели, как Федя отбыл в предсвадебное путешествие со своей будущей женой – втайне от своей без пяти минут бывшей жены. В эти дни Федя находился в тяжелой для всякого мужчины стадии семейной жизни: он собирался просить жену о разводе и не хотел афишировать путешествие на Сардинию, пока не утрясет все формальности с ней. Я гадал, с какой стати он вдруг бросил якорь здесь. Поменял маршрут? Невеста передумала? Что-то не так с его яхтой? По телефону он ничего объяснять не стал. Мы условились встретится на набережной и обо всем поговорить. Придет ли он снова со своей невестой, спрашивал я себя, и решил, что, скорее всего, нет: голос у него был невеселый, а я-то знаю, каким становится Федя рядом с ней.

Когда в кругу друзей прошел слух о том, что у Феди появилась новая пассия, все только плечами пожали – ни для не секрет, что в Фединой семье так заведено, и новые подружки возникают в его жизни с завидным постоянством. Новостью стало другое: Федя стал выводить свою возлюбленную в свет. А потом и вовсе заявил, что женится на ней. Так случилось, что я стал одним из первых, кому Федя представил свою новую возлюбленную. Было это теплым августовским вечером в пригороде Барселоны, где я оказался проездом, а Федя проводил длинный отпуск на частной вилле у самого берега моря. В то время он в очередной раз загорелся мыслью снять фильм – он всегда питал страсть к режиссерскому креслу – и попросил меня взглянуть на сценарий. Я слышал, что у Феди роман с девушкой намного моложе него, и догадывался, что на отдых он наверняка привез ее с собой, но совсем не ожидал увидеть ее в тот вечер: настолько я знал Федю, он всегда осторожничал и ни за что не стал бы выставлять напоказ свои увлечения. Но вот он появился в дверях ресторана под руку с высокой брюнеткой и, не снимая руки с ее талии, прошествовал в мою сторону с гордо поднятой головой. Представил нас друг другу и пододвинул ей стул. Меня поразило то, как они были одеты: на ней было черное платье в пол, в ушах и на шее мерцали бриллианты; Федя, несмотря на жару, надел костюм. На мой взгляд, они нарядились слишком уж парадно для летнего вечера на море, и я предположил, что после нашего ужина их ждет еще какое-то мероприятие – не ради меня же они так расстарались, но Федя отверг эту идею:

– Мы всегда так одеваемся. Ангелина считает, что всегда и везде нужно выглядеть на пять с плюсом, правда, ангел мой? – Он одарил ее улыбкой восхищения и в следующую секунду, словно не совладав с собой, жадно поцеловал ее голое плечо.

Мы сделали заказ. Федя нещадно мучил официанта, пытаясь подобрать блюдо для своей спутницы, – выпытывал у него подробности ингредиентов и способы приготовления и делал это с таким видом, будто от этого зависла чья-то жизнь. В конце концов официант даже уточнил, не аллергия ли у синьорины, а то, мол, он предупредит на кухне.

– Никакой аллергии, – заверил Федя, – просто у синьорины очень тонкий вкус. Если что не понравится, есть не станет, – добавил он по-русски и подмигнул мне. – Она у меня такая, капризная.

– Кто, я капризная? – подала голос обладательница тонкого вкуса, и Федя, который только того и ждал, схватил ее руку и принялся покрывать поцелуями.

Подали еду. Мы с Федей принялись за мясо, а ей принесли желтоватую массу из экзотических фруктов, похожую на кабачковое пюре. Она поднесла ложку ко рту, и Федя замер в ожидании вердикта. И, оказалось, как в воду глядел. Она поморщилась, поводила языком, вытерла рот салфеткой и отложила приборы.

– Что, перемудрили, да? Разбавили? Сахару сыпанули, что ли?

– Плохо перетерли. Манго должно быть без кусочков, – произнесла она, и Федя, мгновенно оценив проблему, как будто сталкивается с ней не в первый раз, выговорил официанту и велел переделать все заново. Тот извинился и предупредил, что первую тарелку тоже включат в счет.

– Да ради бога, – фыркнул Федя, – давайте только быстрей!

И скорее повернулся к ней: