Федюнинский

Удар удался. Дивизия из окружения вышла. 2891 человек при девяти орудиях, пяти минометах, одиннадцати пулеметах и личном оружии. Вынесли раненых. Конечно, это были крохи — но вышли организованно, во главе с полевым управлением, тылами и обозами с ранеными.

В те дни произошел такой случай.

Однажды во время обеда военный прокурор корпуса принес на утверждение очередную бумагу. Положил перед командиром корпуса несколько машинописных листков и сказал:

— Трибунал приговорил шестерых солдат за добровольную сдачу в плен к высшей мере наказания — расстрелу. Для наглядности рекомендую привести в исполнение перед строем.

— Где они, эти шестеро приговоренных?

— Как где? Под арестом, — ответил прокурор.

Федюнинский отодвинул солдатскую чашку и подумал: черт тебя принес во время обеда… Взглянул на бумаги и сказал:

— Непонятно — как это они сначала добровольно сдались в плен, а потом снова оказались у нас?

— А вы прочитайте внимательно. Тут все изложено. Все совершенно ясно. Налицо измена родине.

Оказалось, шестерых солдат, артиллерийских мастеров, вызвали в одну из частей для ремонта поврежденных во время авианалета пушек. Пока они добирались, немцы захватили деревню, где квартировал штаб артполка. Штаб отошел, а мастера влетели на грузовике в ту деревню прямо в руки немцев. На счастье, вскоре началась контратака. Наши войска отбили деревню, освободили пленных, в том числе команду артмастеров. Те уже приступили к ремонту пушек, когда за ними пришли конвойные. Буквально через несколько часов состоялся скорый суд. И вот он, приговор. Суровый документ лежал перед солдатской чашкой командира корпуса.

— Прикажите привести ко мне осужденных, — сказал Федюнинский.

Вошли шестеро бойцов. Без ремней, без звездочек на пилотках. Бледные, растерянные.

— Вам объявили приговор? — спросил полковник.

— Так точно, — ответил один, высокий сверхсрочник в щегольских хромовых сапогах. Видимо, он был у них за старшего.

Федюнинский внимательно посмотрел на бойцов, на прокурора. Подумал: ремонтировать пушки прокурор не будет, да и история какая-то глупая… И сказал:

— Вот что, ребята, расстреливать вас не будем. На первый раз поступим так: получите винтовки и — в стрелковую роту. Вину свою… — При этом выразительно посмотрел на прокурора. — Вину свою искупите в бою. Вопросы есть?

Сверхсрочник, преодолевая напряжение, улыбнулся и ответил:

— Спасибо вам, товарищ командир корпуса! Оправдаемся в бою! А то бы… Очень уж обидно было бы умереть от рук своих товарищей. А к винтовкам и окопам нам не привыкать.

Впоследствии на некоторых из них он подписывал наградные листы. Оправдались, хотя никакой их вины в произошедшем командир корпуса не усматривал. Но непросто выдернуть бойцов из-под карабинов комендантского взвода, когда истории уже дан ход и в нее втянуты и особый отдел, и прокуратура…

В первых числах июля пошли дожди. Дороги сразу раскисли. Жирный украинский чернозем превратился в жижу, непроходимую и непроезжую. Марш на отход продолжался. Дивизии не прекращали движения ни днем ни ночью. Из штаба армии поступил приказ: отходить на участок Коростеньского укрепрайона и занимать оборону там.

Коростеньский УР № 5 был построен в 1930-е годы. Это был мощнейший комплекс оборонительных сооружений, возведенный вскоре после войны с «панской», как тогда говорили, Польшей и под впечатлением тех неудач, которые Красная армия испытала под руководством Тухачевского. До самого 1939 года для Киевского военного округа Польша оставалась главным потенциальным противником. Для прикрытия границы решено было построить цепь укрепрайонов. Коростеньский УР должен был проходить вдоль западной границы в 40–50 километрах. На севере укрепрайон упирался в непроходимые болота Полесья, прикрывая направление Овруч — Коростень.

Когда немцы 5 июля прорвали Новгород-Волынский УР и хлынули в направлении Киева, Ставка приказала генералу М. И. Потапову отвести соединения 5-й армии к Коростеньскому УРу и к утру 9-го числа занять там оборону. 15-й стрелковый корпус должен был отойти на рубеж Рудница — Белокоровичи. Но обстановка постоянно менялась. 9 июля по приказу штаба Юго-Западного фронта армия нанесла контрудар, но из-за несогласованности действий успеха он не имел. К исходу 11 июля Федюнинский наконец вывел свои дивизии и артполки к укрепрайону. Корпус занял оборону в секторе Руднище — Рудня Озеранская — Белокоровичи.

Марш к Коростеньскому УРу оказался изнуряющим. Колонна штабных машин двигалась в общем потоке. Впереди была переправа через реку Стырь. Чем ближе подъезжали к переправе, тем медленнее шли впереди идущие машины. На переправе движение окончательно застопорилось.

Федюнинский вышел из машины. Осмотрелся. Была ночь, но глаза привыкли к темноте. Над рекой, над мостом и коробками застывших грузовиков и тягачей висел тяжелый серый туман мелкого моросящего дождя. Колонна казалась мертвой, как будто водители бросили свои машины и ушли неизвестно куда. Только у въезда на мост стояло несколько человек. Они молча смотрели в туман и курили, на всякий случай пряча огоньки папирос в рукава.