Федюнинский

Дверь снова распахнулась. В проеме стоял невысокого роста толстый человек с петлицами военврача 1-го ранга на гимнастерке. Он попытался пройти строевым, неумело печатая шаг, приложил пухлую ладонь к белому колпаку с тесемками, довольно четко доложил:

— Товарищ командующий, вверенный мне подвижной полевой госпиталь развернут на новом месте и приступил к приему раненых и больных.

— Какое соотношение раненых и больных? — тут же спросил он доктора.

— Больше больных. Приблизительно два к одному.

— Причина болезней? Простуда?

— Да, товарищ командующий. Наступила весна, а личный состав обут в валенки. Сырость. И еще — недоедание. Больные поступают истощенными.

Федюнинский поморщился. И подумал: вовремя его судьба остановила в дорожной «пробке», потом привела к костру на обочине, а теперь в этот ППГ в монастыре. Но спросил доктора о другом:

— Откуда вы знаете, что я ваш новый командующий?

— Наш комиссар сказал. Он с вами давно знаком.

Старший батальонный комиссар стоял рядом.

— Мы встречались в Чите, — подтвердил он. — До войны. Когда входили в Ургу.

Забайкальцы Улан Батор еще долго называли по старинке — Ургой. Это было их отличительным признаком.

— Нам сообщили, что едет новый командующий, и фамилию назвали, — охотно пояснил он. — Я вас сразу вспомнил. Но не думал, что вы — сразу к нам…

Родная Сибирь! Ею в те дни было наводнено все Подмосковье.

Утром на полуторке, которую предоставил ему начальник госпиталя, Федюнинский поехал дальше. «Пробка» за ночь рассосалась. Костерок в березовом колке тоже давно погас. Таранспорт двигался в оба направления, но больше — на северо-запад, к фронту. Полуторка, оснащенная цепями противоскольжения, двигалась уверенно. Вскоре прибыли в деревню, где размещался второй эшелон штаба армии.

Никого из работников штаба армии Федюнинский на месте не застал. Хотелось есть. Спросил у дежурного, где столовая. Девушка-официантка сказала:

— А обед у нас давно закончился.

— Может, что-нибудь осталось? — с надеждой спросил он.

— Суп есть. Только холодный.

— Подогрейте.

— Придется подождать. Нужно опять печку разжигать. Да и хлеба у нас нет уже четыре дня.

Из столовой Федюнинский вышел голодный и злой. Но, вдохнув апрельского воздуха, с иронией подумал: так тебе и надо, генерал, сперва солдат накорми, а то, чтобы поесть, крупу на табак выменивают…

Решил, не задерживаясь, ехать в первый эшелон. Разбираться с неладами в подвозе надо было там. Но тут его окликнули: навстречу шел старший батальонный комиссар Веденеев, его монгольский сослуживец и боевой товарищ. Оказалось, он работал в политотделе армии.

— Ехать дальше не советую, — сказал он. — Дальше дорога такая, что проехать можно только на тракторе или верхом. Трактора нет, да и лошадь в темноте ноги поломает. Пойдемте к начальнику политотдела. Там пообедаете, переночуете. А утром — в штаб.

После обеда и разговора с начальником политотдела спросил:

— Почему люди голодают?

— Распутица, — развел руками бригадный комиссар. — Предпринимаем меры, но что поделаешь?..

Ответ бригадного комиссара Федюнинского не устраивал.

Утром чуть свет командарм приказал седлать лошадей.

Вскоре добрались до штаба армии. Нового командующего встретили начальник штаба генерал-майор Б. А. Пигаревич[31] и начальник оперативного отдела подполковник С. Н. Переверткин[32].

Генерал Пигаревич доложил обстановку: соединения 5-й армии занимают оборону на фронте протяженностью шестьдесят шесть с половиной километров; сосед справа — 20-я армия; сосед слева — 33-я армия. Противником армии был 9-й армейский корпус, дивизия 7-го армейского корпуса и другие части. Еще одна пехотная дивизия немцев, по сообщениям разведки, в качестве резерва квартировала в районе Гжатска. Соединения 5-й армии производили перегруппировку, совершенствовали свою оборону, доукомплектовывали свои части и подразделения, занимались боевой подготовкой.

Федюнинский выслушал доклад начальника штаба, отметив, что положение дел тот знает хорошо и работать с ним будет, видимо, легко, но тут же сказал:

— Почему молчите о продовольственном обеспечении солдат? Обеспечить войскам нормальное питание — это сейчас наше первоочередное дело. И — переобуть личный состав в сапоги. Весна, дожди, а люди в валенках.

В тот же день колонна грузовиков и гужевого транспорта потянулась в тыл — на продовольственные и вещевые склады.

* * *

«Вот тебе и фронтовая судьба, думал Федюнинский, просматривая текущие документы, поступающие в штаб, — разведдонесения, сводки из дивизий. — Войну начинал в 5-й армии и снова теперь вернулся в 5-ю».