Федюнинский

369-я сд. Противник в полосе обороны дивизии активности не проявлял. В ночь на 21.7.42., производя перегруппировку сил, 2/1227-го сп занял оборону на участке 169-го сп 1-й гв. сд (иск.) КЦЫНЬ, отм. 182,7, отм. 237,1. 1/1227-го сп передан в оперативное подчинение командиру 1225-го сп. 1223-й сп продолжал находиться на достигнутом рубеже, приводя в порядок свои подразделения. 1225-й сп пытался несколько раз перейти в наступление за овладение КЦЫНЬ, но успеха не имел, ввиду сильного минометного и пулеметного огня противника.

Работала артиллерия — подвезли снаряды».

Среди причин неудачного наступления соединений и частей корпуса называются усталость войск, которые прямо с марша бросаются в атаку, нехватка снарядов для артиллерии, затрудненный маневр для танков, а также многонациональный состав соединений. Дивизии пополнялись маршевыми батальонами из Средней Азии. Новобранцы не владели опытом боевых действий, многие до призыва не служили в армии, не знали русского языка, не умели стрелять из винтовки, не понимали команд.

Итак, что можно вынести из вышеприведенных документов? Авангард 11-й армии в бой пошел, по существу, без подготовки. Генерал Гарцев своего корпуса не знал, так же, как не знал своей армии генерал Федюнинский. Оба входили в курс дел на марше, а потом в бою. Прямо надо заметить: командованием Западного фронта им был предложен не лучший метод подготовки войск к наступлению. Подготовки как таковой, по сути дела, не было. С марша — в бой. Операция по прорыву вражеской обороны на кцыньско-мойловском направлении спланирована не была. Результатами этой неразберихи и сутолоки, созданной штабом Западного фронта, воспользовался противник.

К месту нового исходного рубежа оба полевых управления, 11-й армии и 53-й стрелкового корпуса, примчались почти одновременно. Выслушали доклады командиров полков и передовых батальонов, допросили пленных, обошли участок предполагаемого прорыва, провели рекогносцировку.

— Мы две недели топчемся на месте и никак не можем продвинуться вперед, — сказал командир одного из полков, занимавшего здесь оборону с самого начала сражения на Курском выступе и теперь сдававшего свой участок. — Удивляюсь, что вас информировали, будто немец здесь слаб. Они укрепились основательно, по всему участку нашего фронта. Хорошо организовали систему огня. Часть танков окопали и используют в качестве неподвижных огневых точек. Сил у них здесь достаточно для организации длительной обороны.

Следующий вопрос Федюнинский задал начальнику штаба 53-го стрелкового корпуса:

— Как у вас с боеприпасами? Меня интересует прежде всего артиллерия. Сможет ли она поддержать ввод в бой наших дивизий?

— Со снарядами плохо, — ответил начштаба. — В батареях меньше одного боекомплекта, а подвоз пока не наладили. Дороги, сами видели, размыты дождями, разбиты транспортом. К тому же дожди не прекращаются.

Федюнинский тут же связался со штабом фронта, доложил обстановку и попросил отсрочить ввод его армии на пять-шесть дней. Основные силы были еще на марше. Артполки растянулись на десятки километров. Боеприпасы лежали на складах в местах прежнего базирования. Старшины сбивались с ног, стараясь вовремя накормить личный состав, но в пути это не всегда удавалось. Кроме того, нужны были тщательная разведка районов предстоящего наступления, точные сведения о противнике. Федюнинский пытался убедить комфронта дать ему возможность спланировать операцию по прорыву немецкой обороны, подтянуть войска, тылы со складами боеприпасов и продовольствия, создать ударную группу, выбрать наиболее перспективный участок для удара, дать возможность артиллерийской разведке определить цели, чтобы не расходовать скудный запас выстрелов в никуда, по площадям.

Генерал Соколовский выслушал его и коротко приказал выполнять ранее полученный приказ.

Это была первая стычка генералов, которая вскоре перерастет во взаимную неприязнь.

А под Кцынью, Мойловом и Берестной на брянском направлении между тем шли кровопролитные бои. Не подготовленные к действиям в лесистой и болотистой местности войска бросались в бой на основательно укрепленные опорные пункты и узлы сопротивления немцев. Каждый день таких боев увеличивал потери. Суточная безвозвратная убыль дивизий исчислялась сотнями солдат, сержантов и офицеров.

Все, что происходило на участке наступления 11-й армии, было настолько непохоже на то, что было пусть не блестяще, но все же успешно проведено зимой под Ленинградом, что Федюнинского буквально трясло.

После войны, засев за мемуары, он напишет об этих боях сдержанно: «За неделю боев войска армии продвинулись всего на 12–15 километров».

И еще: «28 июля ко мне на наблюдательный пункт приехали командующий Западным фронтом и член Военного совета. Ознакомившись с обстановкой, они остались недовольны результатами наступления.

— Почему так неудачно действуют совершенно свежие дивизии? — спросил командующий.

Я ответил, что еще перед началом наступления докладывал о нецелесообразности столь поспешного ввода войск в бой без предварительной подготовки.