Федька-Зуек — Пират Ее Величества

А вот левый берег — берег Тьерра-дель-Фуэго, Огненной Земли, был покрыт сплошными, от кромки воды вверх до тысячи с лишним футов над уровнем моря, лесами. Роскошные, перепутанные лианами, сырые, похожие даже на тропические, где-нибудь в Гвинее, скажем, или в Вест-Индии…

Но много любоваться пейзажами не приходилось: у каждой горы тут был собственный ветер и дуло то туда, то оттуда, а то так и вовсе с нескольких сторон сразу! Если два ветра сшибались, возникал смерч — тем более грозный, что глубины чаще всего не позволяли встать на якорь. К счастью для англичан, смерчи, хотя и крутились неподалеку от кораблей, ни разу не задели их…

3

Несколько раз приставали к берегу — когда ветер крепчал, грозя перерасти в штормовой, а впереди «Лани» по курсу, как и позади, крутые колена пролива, так что, ежели не переждешь, разобьет о берег. Конечно, если на берегу есть за что закрепить канат…

При таких вынужденных остановках к кораблям подходили туземцы. Патагонцы Магелланова пролива ростом были поменьше своих северных соплеменников, редко кто выше шести футов трех дюймов (впрочем, и ниже шести футов такая же редкость). Одеты в шкуры гуанако, на голове повязка, украшенная белыми перьями. Тело они не красили, а рисунки на лице были не такими, как у техуэльче или патагонцев долины реки Санта-Крус.

От уха и до уха через верхнюю губу у здешних шла темно-алая полоса (отчего лицо при беглом взгляде казалось разрубленным и кровоточащим), а через веки от висков, параллельно ей — белая полоса, та и другая шириною в большой палец. Но у некоторых обе полосы были одного цвета, причем черные, а не белые или красные. Почему такое различие — осталось неизвестным: не то чтобы англичан это не заинтересовало — но здешние патагонцы испанского не знали уже вовсе. Они вообще, похоже, никогда прежде не встречали белого человека, поскольку изумлялись цвету кожи англичан и знаками показывали, что хотели бы, чтобы диковинные иноземцы поскребли или помыли бы кожу и тем доказали, что их кожа не покрашена белым. Эти туземцы зачем-то (опять с помощью одних только знаков не удалось выяснить, зачем это) стреляли из своих луков одновременно двумя стрелами. Вообще они были смышлены и сильны в ратном деле: к примеру, строились они так хитро, что казалось, будто их втрое больше, чем на самом деле. Они, кажется, не опасались никаких врагов, и были поэтому настроены невозмутимо…

По мере продвижения вперед левый берег, огненно-земельский, становился унылее, а правый, патагонский — веселее. Наконец, когда общее направление пролива резко сменилось с восточно-западного на северо-южное, вид обоих берегов уравнялся. Слева и справа торфяники — да такие мощные, что запах торфа долетал до середины пролива, заглушая собою все другие сильные запахи — и моря, и свежевыпавшего снега, и мокрого леса…

На обоих берегах равно теперь рос местный бук — с буро-зеленоватой листвою, имеющей явственный бронзовый оттенок. Из-за этого местность имела угрюмый вид и даже редкие часы, когда солнце проглядывало из-за туч, казались пасмурными. Пару раз налетали форменные пурги, отчего резко холодало и такелаж обледеневал. А однажды пошел такой снежище, что лесенку на ют завалило по седьмую ступеньку! Конечно, все это быстро стаяло, и все же… Все же обледенелые тросы рвали матросам ладони в кровь.

Не больно-то высокие прибрежные горы были покрыты снегом и льдом, как высочайшие вершины в местах с более теплым климатом.

Но особенно мрачно делалось на душе, если попадались проходы, ведущие на юг, — по левому борту. Узкие, сжатые между отвесными темными скалами, они казались бесконечными. Преподобный Флетчер в своих записках так писал об этих зловещих теснинах: «Проходы эти выглядят так, будто ведут куда-то за пределы этого мира». И видит Бог, пастор был точен!

На левом берегу, по мере удаления от устья пролива, становилось видно все больше поселений тамошних туземцев (впрочем, их, пожалуй, вернее было бы назвать «становищами»). Подле каждого — громадная куча раковин, отмеченная пятном необыкновенно сочной зелени, разросшейся на этой куче. Жилища огненноземельцев размерами, да и видом, смахивали на копны сена: несколько сучьев, косо воткнутых в землю, кое-как покрытых пучками травы или тростника. Окон нет никаких. Топят по-черному.

Огненноземельцы были ниже ростом, чем патагонцы, скуластее и раскосоглазее. Впрочем, теперь и на материковом берегу индейцы более походили на туземцев Новой Гранады или же Панамского перешейка, чем на техуэльче. Англичане все еще, по привычке, называли правый берег пролива «патагонским», но очевидно было, что Патагония осталась позади. Корабли Дрейка вступали в иную страну. Название ей придумывать не стали, а говорили и писали: «Обитатели Пролива», «Берега Пролива»…