Федор Апраксин. С чистой совестью

Превосходящая вдвойне армада шведских кораблей так и не решилась приблизиться к Котлину.

Петр с Головиным ушли на «Мункере» в Петербург. Эскадра салютовала генерал-адмиралу в последний раз…

Лето выдалось неспокойное. Правда, позиции русской сухопутной армии под Киевом выглядели довольно прочными. Войска благодаря умелой тактике Меншикова избежали стычки с Карлом XII, выиграв тем самым время и укрепив боевую выучку пехоты и драгунских полков. Но тревожила непонятная позиция союзника Августа II. Пройдет всего два месяца, и он втайне от царя заключит предательское соглашение со шведами.

Посольскому же приказу забот прибавилось. Чтобы не оплошать в политике, надлежало знать достоверно и своевременно доносить царю о замыслах друзей и кознях недругов.

Головин спешил в Киев сообщить последние новости из Европы от Долгорукова и Матвеева, из Стамбула от Толстого, но, увы, до места не добрался, скоропостижно скончался по дороге.

В первых числах августа, едва узнав о кончине генерал-адмирала, царь первым делом обеспокоился о палатах Золотой и Серебряной. «Федор Алексеевич чистой совестью держал казну, берег каждую полушку. Кто у нас на Москве-то обретается взамен? Да нет никого. Тот пьет, тот гуляет, а третий токмо о мошне печется. А воров-то на каждом шагу тьма, хочь боярин, а хочь дьяк».

— Распорядился об отправке Федора Алексеевича, как я указал? — спросил он у Макарова, молодого своего секретаря, и, получив утвердительный ответ, протянул письмо: — Сего же дня пошли нарочным на Воронеж к Апраксину. Сыскать его, где ни есть, и передать из рук в руки.

Макаров положил лист в папку и собрался уходить.

— Сам-то когда его чаял?

— В Петербурге прошлым годом, государь, и на Воронеже.

Макаров, как обычно, смотрел прямо, не отводил взгляда, за два года неплохо изучил характер царя. Но и сам приноровился не всегда все показывать, например, как сейчас. С Апраксиным, единственным из вельмож, он состоял в переписке…

Письмо застало адмиралтейца где-то между Воронежем и Тавровом. Сообщив горестную весть, царь требовал немедленно выехать в Москву. «Все приказы, которые ведал генерал-адмирал, кроме посольского, пересмотри и в них дела и деньги запечатай до Указу».

Засветло, августовским вечером, адмиралтеец умчался в столицу. В Москве, никуда не заезжая, поехал на Монетный двор, проверил с дьяками все запоры, наложил сургучные печати. Утром опечатал Золотую и Серебряную палаты. Встретился с удрученным Гаврилой Головкиным. Тот успел разобраться в делах Посольского приказа. Вместе погоревали, помянули своего общего наставника.

— Великий был человек, беззлобный и без корысти.

— Отечеству служил не щадя живота, на благо токмо.

— Царство ему небесное во веки веков…

Царь всегда в минуты беды не терял присутствия духа, на первое место ставил дело. Так и следует поступать.

«Доношу, — писал Апраксин, — Вашему Величеству: письмо Ваше из Киева 2 числа сего месяца получил, в котором изволил мне объявить о смерти превосходительнейшего Г. Адмирала моего особливого благодетеля Федора Алексеевича, о котором сердечно болю и плачу.

Монетный двор запечатал, в Оружейном приказе запечатал, Ямской приказ запечатал. А одному мне всего не усмотреть, боюсь того, чтобы не растерять…»

Нахлынули новые заботы. Царь возложил на адмиралтейца всю церемонию похорон генерал-адмирала и генерал-фельдмаршала..

Печальная весть достигла и берегов Невы. На эскадре распоряжался Крюйс, он и прежде исполнял воинские морские ритуалы. Балтийская эскадра отдавала последние почести своему адмиралу. Командир «Мункера» Наум Сенявин записал в корабельном журнале: «Августа в 18 день г. вице-адмирал получил ведомость, что г. адмирала Головина не стало; и в то число поднят был у вице-адмирала его адмиральский флаг с крестом, на грот-стеньге, с флагштока в половину. Потом из десяти пушек выстрелил, пушка за пушкою не часто. Потом опущен флаг в половину с флагштока на корме, также и на других кораблях…»

А война разворачивалась все шире. Царь был беспрерывно с войсками на Украине. После измены Августа II всю тяжесть военных действий несла на себе русская армия.

Шереметев после подавления смуты в Астрахани отправился в действующую армию. Меншиков искал случая сразиться со шведами, но так, чтобы непременно с успехом…

Накоротке, еще до похорон, на один день заскочил царь в Москву. Разговаривал с Апраксиным на ходу, спешил к Выборгу, со дня на день должна была начаться осада крепости.

— Готовсь, Федор, принимать все дела по Морскому приказу, Воронеж и Азов покуда на тебе остаются.

Потом царь повез Апраксина к Сухаревой башне. В Навигацкой школе никто не ждал царя. Учителя всполошились, бегали по классам, наводили порядок, ротные офицеры с заспанными физиономиями раздавали подзатыльники, «дядьки» с хлыстами вытягивали по спинам перепуганных воспитанников. По классам гулял ветер, дрожали от холода и страха школяры, особенно те, кто из «низкого сословия».