Федор Апраксин. С чистой совестью

Много разных и непохожих друг на друга людей окружало Петра. Одних он приблизил сам, таких, как Лефорт, Меншиков, другие издавна поддерживали его в схватке за власть, подобно Ромодановскому, Стрешневу, Бутурлину, третьи льнули, предвкушая отдачу в будущем… Но равного Апраксину по душевной близости не было…

Панихиду по усопшим Воронину и Лукину служил в Успенском соборе сам архиепископ, помянули и всех погибших при урагане и пожаре. Церковный хор пел вполголоса, и под сводами собора лились тихие проникновенные звуки молитвенного песнопения «Со святыми упокой».

Среди забот помнил Апраксин и наказ Петра — прислать поскорей в Москву голландского мастера, который привез разобранную галеру. Минул с той поры месяц, но Вилим Мейер не соглашался ехать в Москву.

— Такого контракта я не подписывал в Амстердаме.

— Так мы составим новый контракт, — убеждал его Апраксин.

А Петр строго приказал доставить его чуть не силой. Без него никто не знал порядка сборки голландской галеры. К весне должны были быть на воде двадцать галер. Им и предназначалось взять в морскую блокаду Азов, лишить его подвоза припасов из Турции. Потому и торопил царь Апраксина.

В конце концов удалось уговорить Мейера, правда за очень кругленькую сумму, в два раза большую, чем получал Никлас.

Мейер отъехал вовремя. Из Москвы сообщили, что в Преображенском сотни плотников уже начали разделывать древесину для изготовления деталей галер. «Как же они так-то из сырых дерев заготовки ладят, — размышлял Апраксин, — к лету все рассохнется, покоробится, хлопот не оберешься с галерами. Видать, время торопит государя».

Спешили и в Двинском устье. Запахло зимой, Ледовитый океан заранее напомнил о своем суровом нраве.

Едва успел в воскресенье отойти от причалов последний купеческий караван, как ночью ударил мороз, сковало льдом все Двинское устье до Соломбалы. Через два дня повеяло теплом, часть судов успела выбраться на чистую воду, а другие так и остались зимовать на Двине.

«Октября 14-го и 15-го в понедельник Двина льдом остановилась и теми морозами у Архангельского, за островом 35 кораблей в заморозе остановились и стояли в Маймаксе реке. 16–17-го пошло тепло, вода растаяла. Октября 20-го числа почали морозы и теми морозами Двина паки остановилась».

Чем занимаются моряки в северных морях, когда их судно стоит в порту, в ледяном плену, прикованное намертво к причалу или к приглубому берегу? Днем находится работа: сбрасывают снег с палубы, скалывают ледяную кору с такелажа и снастей. Ежели на судне есть печки, то в кубриках тепло, и тогда живут на корабле. А в основном обитают на берегу кто где. Но вечерами собираются вместе в тавернах, австериях, трактирах, кабаках. В каждом приморском городе есть такие заветные места, которые притягивают, словно магнит, морских собратьев, без различия расы, происхождения и материального достатка.

Вспоминают прошлое, судачат обо всем, пьют за здоровье, кого-то помянут… Правда, не всегда звенит монета в кармане, зимой жалованье сокращают наполовину, а некоторых и совсем рассчитывают, иди куда хочешь… Выручают друзья, и приходится наниматься на любую работу. Но главное, дотянуть до весны, когда сойдет лед, с парусами без матроса не управишься…

В архангельских трактирах и тавернах прошел слух среди моряков: «Царь Петр начинает строить корабли. То ли в Москве, то ли в других местах».

Матросы Яна Флама рассказывали о своем земляке:

— Недавно затребовал царь мастера Мейера, по слухам, обещал хорошие деньги за работу. Хитрец Вилим поторговался и поехал, в Голландии он такую монету не зашибет.

— Что же, это неплохо, — рассуждали бывалые моряки, — на черный день лишняя монета не помешает, значит, мастеру повезло…

В это самое время в далеком от Архангельского города селе Преображенском на Федота, Федора и Матвея, когда землю устилал снеговой покров, сотни плотников начали ладить галеры и струги для нового похода на Азов.

Многому научили царя неудачи под Азовом. Уходил он необстрелянным бомбардиром; там, в осадных траншеях, впервые услышал свист не потешных, а вражеских пуль, разрывы грешат, грохот десятков орудий, поминутно изрыгающих смерть, испытал горечь поражения.

Одну из главных причин неудачи Петр определил верно — отсутствие у него морской силы, дававшее неприятелю полную свободу маневра со стороны моря. Потому-то спешно приступили в Преображенском к выделке частей для судов морского каравана по образцу галеры, доставленной из Архангельского. Собирать же галеры царь задумал в Воронеже. На каждую галеру требовался, кроме того, и экипаж матросов во главе с командиром. Где их взять? На Руси прежде таким делом не занимались. На военном совете Петр без долгих раздумий предложил:

— Морские роты для галер[29] и галеасов[30] сколотим из гвардейцев. Чаю, мои други на Плещеевом озере не позабыли выучку морскую. Других матроз позовем, иноземных, которые в Архангельском обитают. Они нам в помощь ладить суда станут, о том отпишу воеводе.