Федор Черенков

Между тем 22 октября на важнейший матч с «Тулузой» (1:3) его при некоторых обстоятельствах могли заявить! Виктор Понедельник 26 октября сообщал в «Футболе-Хоккее»: «Утром в среду удалось побеседовать с К. Бесковым. Он не скрывал озабоченности по поводу определения основного состава на вечер: “Немного приболел Черенков, не смогли приехать по разным причинам Бубнов и Морозов. Приходилось вводить молодых игроков не только в линию обороны, но и в среднюю линию, что особенно тревожило”».

Причины отсутствия Морозова и Бубнова объяснимы. У первого — тяжелейшая травма, полученная после столкновения с Тараном 31 августа, у второго — дисквалификация за удаление ещё в матче с «Нантом». А Фёдора, выходит, едва к поединку в строй не поставили? Здесь, похоже, желаемое выдавалось за действительное. Наверняка все дела с левой ногой и спиной решались очередной заморозкой: таких случаев в спорте немало.

5 ноября последовал оглушительный, незабываемый отыгрыш в ответной встрече с «Тулузой». 8 ноября после 5:1 Бесков остался самим собой: «Выигрыш всегда приятен, но он приятен вдвойне, когда к нему приходят, преодолев трудности. А их было немало: больны Черенков и Морозов, так до конца и не выздоровев, вышел на игру Дасаев». Болезнь Фёдора уже твёрдо, пусть и незаметно, приравнена к травме Морозова. Наконец, после первой игры с австрийцами в ¹/₈ финала Бесков 27 ноября заметит: «Бесспорно, сказывалось отсутствие Хидиятуллина, а также заболевшего в канун матча Е. Кузнецова». Об участии Черенкова никто и не мечтает.

А чуть раньше, 24 ноября, Николай Старостин ответил на вопросы Юрия Ваньята в газете «Труд». Журналиста интересовало всё: и состояние Морозова, и ситуация с Хидиятуллиным после удаления после схватки с «Тулузой», и будущее Русяева. И что с Черенковым? Патриарх футбола сразу понял, что народ интересует сильнее всего: «Начну с Фёдора. Он приступит к тренировкам в январе. Уверен, что этот прекрасный мастер, хороший товарищ, ещё не раз порадует зрителя своей умной игрой».

Радости от подобных сообщений было мало. Получается, с тирольцами в декабре Фёдору точно не играть. Почему — не сказано, хотя уже перестройка с гласностью и не такие бастионы захватили. А что Старостин «уверен» — так ещё бы! Кому ж, как не Николаю Петровичу, верить в своих теперь уж, считай, «внуков»!

Мы же всё-таки постараемся дать отдельное толкование событий. Потому что сводить всё к болезням разного рода никто не запрещает, однако зачем искать исключительно медицинский аспект? Толчком для размышлений послужила прекрасная статья Валерия Газзаева в «Футболе-Хоккее» от 23 ноября. Валерий Георгиевич как раз завершил в тбилисском «Динамо» карьеру действующего футболиста, а мысли человека, меняющего статус известного игрока на некую неизвестность, особенно интересны. Так вот Газзаев неожиданно вспомнил знаменитого американского киноактёра Спенсера Трейси, который после одиннадцатичасовых съёмок небольшого эпизода попросил на следующий день выходной, объяснив: «Во мне перестала звучать музыка».

Всё не так удивительно, однако Трейси — артист, отличавшийся не только потрясающим мастерством, но и исключительной дисциплиной и безотказностью. В частности, при работе над последним фильмом его так мучила астма, что он не мог играть некоторые сцены целиком, а один сложный монолог снимался шесть дней. При этом на площадке дежурила «скорая помощь». И всё-таки Спенсер работу не бросил, дождался премьеры, порадовался. И вскоре ушёл из жизни.

...Правда, Газзаев приводит в пример американскую «звезду», дабы передать состояние киевских динамовцев, которые эмоционально выложились на прошедшем мексиканском чемпионате и теперь не без труда настраивали себя на пропущенные тогда матчи. Но к Черенкову вышеизложенное относилось даже больше.

На наш взгляд, во главу угла должно ставиться качество работы. В самом деле, так ли уж сегодняшний «сериальный» умелец отличается от заурядного спортсмена? Ведь если относиться к делу исключительно как к источнику наживы, то говорить о паузе из-за того, что «музыка внутри перестала звучать», конечно, нельзя. Потому что её и не было никогда. Или её давно выключили, когда появились большие и вроде как не очень сильно пахнущие деньги.

А если всё иначе? В нашем случае, например. Мы же писали уже: после тбилисского эпизода Фёдор возвращается в строй невероятными — и ненужными — темпами. Нужно учитывать ещё, что медицина тогда сильно уступала сегодняшней: в плане диагностики, прежде всего. И тут же, без кропотливого лечения и наблюдения, часто вопреки мнению врачей и родных, он бросается в новые бои. Где, понятно, никто и не обязан вспоминать о том, кто перед кем. Это ж футбол. Подлинная самоотдача не скована какими-то задуманными «гранями».

Да тут ещё и новые психологические нагрузки. За «Спартак» он переживал всегда и сильно, здесь же пришлось брать на себя капитанские (на время) и организаторские (надолго) обязанности. А карета «скорой помощи» рядом не дежурила. СССР — это вам не Америка.