Федор Черенков

Отложим разговор об этом сложном ощущении взрослого, опытного, состоявшегося человека. Пока же возвратимся к «раскладу сил» в том декабрьском конфликте. Ведь если бы в команду пришли чужие, малознакомые люди, однако обладающие реально властью граждане, и потребовали бы снять уважаемого специалиста, — это одно. Но «восстание», если так можно выразиться, фактически возглавил начальник команды, более того, её основатель Николай Петрович Старостин! Иначе и не скажешь, читая его публикацию в «Советском спорте» от 29 декабря (все мероприятия имели особо «праздничный», предновогодний оттенок) под названием «Истина дороже».

Надо прямо сказать: так резко о Бескове и игроки-то не высказывались. И нам необходимо понимать, что авторитет Николая Петровича среди спартаковцев практически не с чем сравнить. Черенков в «Спартаковских исповедях» тоже говорит, не скрывая восторженного отношения к основателю команды: «Как он любил футбол и особенно футболистов! Это было его главное качество — и уже из него проистекало всё остальное. Например, помощь игрокам во всех вопросах, как внутрикомандных, так и внешних — институт, быт. Он о каждом из нас заботился по-отечески».

Николая Петровича даже и «дедом» называли. К тому же Фёдор, начиная с малолетства, болел за «Спартак». Это весомо: «От личности Старостина и исходил спартаковский дух, о котором все столько говорили. Я верю, что он есть. И не хотелось бы, чтобы он выветрился из “Спартака”, потому что дух этот переходил от одного нашего поколения к последующему».

И дальше в том же монологе 2010 года Черенков твёрдо скажет, что Николай Петрович ближе ему, чем Константин Иванович. Кроме всего, не забудем, как маленький Федя переходил в «Спартак». Кто наблюдал за ним, разговаривал с ним, конфетами угощал. Подобное не выветривается из памяти и души, ежели они, конечно, ещё не исчезли во мраке.

И всё-таки, если вдуматься, Черенков не выступил против Бескова. Уже упоминалось о пограничной ситуации выбора: мол, с кем ты? Где нужно было поднять руку, попросить слова и сообщить о своей позиции. Та пора конца 80-х вообще открыла новые возможности для советского человека, которыми пользовались, надо признать, с разной степенью эффективности. При этом хорошо образованный, воспитанный Черенков всё же оставался в первую очередь футболистом. Чьё дело не воевать на собраниях, а голосовать, коль уж придётся... ногами.

Фёдор провёл сильный, славный сезон. Он старался, выкладывался без остатка во всех тридцати матчах первенства. Его 18 голевых передач (и это только в чемпионате СССР) — серьёзное подтверждение сказанному. Нет, бесспорно, строгий Бесков подсчитал с помощью Фёдора Новикова и процент брака, который «зашкаливал порой», по словам самого Черенкова, аж за 30 (приемлемый максимум — 20—25). Однако неплохо бы для сравнения привести статистику и остальных красно-белых в том сезоне. Чего, естественно, никто делать не станет, хотя Фёдору слишком часто приходилось подстраиваться под новых партнёров.

Они-то менялись — это он на посту бессменно. И притом не забудем про его «уроки» в трудном поединке с «Глентораном», когда Черенков-то как раз постоянно отдавал точно... Или матчи со «Стяуа»: мы же не зря на них подробно остановились, дабы подчеркнуть особое, фирменное черенковское усердие.

Тут подходит один вывод: Фёдор обожал Старостина и при этом не хотел ухода Бескова. И конфликта в команде тоже не желал. И коли бы все, без исключения, упирались чуть не в каждой игре, как Черенков (для кого-то исключительно «художник» и «импровизатор»), — то, пусть вероятность и невелика, сезон завершился бы без скандала. Так то сюжет из каких-то, хочется верить, будущих времён. И, увы, с другими героями.

...Все эти рассуждения имеют логическое обоснование. Однако живём мы, к счастью, не одними рациональными построениями. Черенков говорил о неизбежных «внутренних потерях» в тот момент жёсткого выбора 26 декабря. Не будем забывать и об эмоциональной оценке Бесковым происходившего тогда: «Могут ли быть довольны тренером те, кого он собирался освободить? Излишний вопрос. Их выступления против меня на собрании легко понять. Позиция промолчавших — дело их совести».

И пусть про октябрьский форум можно много говорить, уясняя позиции тех немногих (об этом в следующей главе скажем несколько подробнее) из команды, кто не согласился, по сути, с противниками старшего тренера, — всё равно Черенков очень мучился.

(Не забудем и о том, что зимой вполне себе продолжалась футбольная жизнь. Клуб не в силах был отказаться от коммерческого турнира по мини-футболу в Бремене, в котором москвичи, что символично, дважды уступили местному, хорошо знакомому «Вердеру». Второй раз — в финале и снова 2:6. Разумеется, поездка в ФРГ — не визит 43-го года в едва освобождённый Сталинград, который на счету спартаковцев старшего поколения, однако и играть с таким отвратительным настроением тоже тяжело. При этом на счету Черенкова три мяча. В любом состоянии он старался не опускаться ниже заданной планки.)