Федоскины каникулы

Но вот фашисты появились и со стороны леса. Шапеня понял: отступать некуда, он — в волчьем кольце. К тому же кончились патроны.

И фашисты перестали стрелять. Наступила зловещая тишина.

Тогда Михась снял с пояса лимонку. Вытащил из нее предохранитель, сжал гранату в руке. Встал в полный рост, вышел на дорогу.

Фашисты видели его. Могли пулями изрешетить с ног до головы. Но зачем? Теперь ведь можно этого проклятого пулеметчика взять живым.

Молча, с автоматами наготове смотрели эсэсовцы на Шапеню. Они ждали, что партизан заплачет, поднимет руки вверх или бросится на колени и станет просить у них пощады.

Но он неожиданно запел:

В чистом поле, поле под ракитой,
Где клубится по ночам туман,
Там лежит, сырой землей зарытый,
Там схоронен красный партизан…

И видать, страшно карателям стало. Потому что вскинули они автоматы. Офицер отрывистым, как лай, приказом остановил солдат.

Черные мундиры сдвинулись ближе друг к другу и, по-прежнему не произнося ни звука, пошли на нашего парня. А он, смело глядя смерти в глаза, снова запел:

На траву, да на траву степную
Он упал, простреленный в бою.
За народ свой, за страну родную
Отдал жизнь короткую свою.

Когда враги подошли к нему совсем близко, граната словно сама собою взлетела вверх. Раздался взрыв. Это была смерть Шапени. Но и смерть врагов!..

Дядя Петрусь умолк и опустил голову. Некоторое время молчали все.

— А дальше, дальше что было, дядя Петрусь?..

— Похоронили мы нашего Михася через два дня, когда на это место вернулись. Салюта не было: берегли патроны. Салют на следующую ночь дали — на железной дороге. Эшелон с танками и снарядами под откос шуганули. Там еще цистерны с бензином были. Вспыхнули они, да так, что стало светло как днем.

Телеграмма

Хорошая собака Дунай: красивая, спокойная. Одно плохо — яму каждый день роет рядом со своей конурой. Выроет яму, уляжется в нее на холодный песок и от удовольствия даже голову на лапы положит. А потом за ней приходится эти ямы зарывать. Делает это Федос не потому, что велено, а так, по собственному желанию.

Вот и сейчас засыпал Федос очередную яму, ногами утрамбовал. Приставил лопату к забору, по двору прошелся. А работа — сама навстречу: в заборе штакетина оторвалась. На земле валяется.

Взять в сенях молоток и два гвоздя — много ли на это времени нужно?

Тук-стук, тук-стук — и готово.

Отошел Федос на шаг, бросил взгляд: ровно ли прихватил. И тут увидел, что к калитке подъехал на велосипеде Сергей.

— Федос, тебе телеграмма!

— Где она?

— Сейчас получишь. Она ведь пешком идет.

— Кто? Телеграмма?

— Да нет! Почтальонша. Меня спрашивала, дома ли ты.

— А от кого телеграмма?

— Не знаю. Хочешь, я на почту, к сестре, слетаю, спрошу?

— Нет, ты лучше навстречу почтальонше езжай!

— Давай вместе! Садись!

Федос сел на раму, и Сергей что было мочи заработал ногами.

Почтальоншу с большой брезентовой сумкой, до отказа набитой газетами и журналами, увидели ребята еще издали. Подъехали. Федос расписался и получил телеграмму. В ней была наклеена всего-навсего одна строка: «Субботу приеду. Мама».

— Уедешь? Домой? — тихо спросил Сергей.

— Мама завтра приезжает.

— Скучно будет без тебя.

— А мне, думаешь, весело?

Комок земли несильно ударил Сергея в спину.

— Это кто там бросается, чих на него? — вскочил Сергей.

— Противник — там! — командирским голосом крикнул Федос. — Заходи, Сергей, с фланга, а я в лоб ударю. Атакуем!

— Ура-а-а!

Со двора — писк и смех. На улицу выскочила Лена.

— Не надо, мальчики! Сдаюсь.

— Дать бы тебе как следует, чтобы знала, как на людей нападать! — насупился Сергей.

— Ну ладно, и не больно совсем, не притворяйся, пожалуйста, — засмеялась Лена. — Мальчики, что это вы тут такое интересное читаете?

— Телеграмму, — Федос протянул листок Лене.

Она пробежала глазами текст. Схватила Федоса за пуговицу, заглянула в глаза:

— Как? Ты уедешь?

— Если ты оторвешь ему все пуговицы, то он никуда не уедет! — сострил Сергей.

— Ох, прости, Федос… Так ты насовсем?..

— До следующего лета… Мне тоже не хочется уезжать.

— Верим.

— Знаете что, — Сергей достал из кармана носовой платок, — или плачьте, и я буду вам слезы вытирать, или будьте людьми, и побежали на бригадный двор новые машины смотреть. Недавно привезли.

— Какие машины?

— Одна срезает картофельную ботву, другая сама картошку выкапывает.

— Лучше уж на машины посмотреть, — вздохнул Федос. — Только сперва покажу нашим телеграмму.

— Я с тобой, — шагнула вперед Лена.

— А мне что, прикажете с поросятами под забором лежать, вас дожидаться? — Сергей прищурил глаза. — Вместе так вместе.

Велосипед пристроился на отдых во дворе возле дома Лены. А хозяин его вместе со своими друзьями помчался вдоль по улице. Все трое держались за руки.

Наследник партизана