Феечка

Третью пару парой с ходу не назовешь, потому что шли они в стайке других студентов, но я выхватила глазом ее и его. Они то и дело переглядывались, смеялись чему-то своему, незаметно для других жестами показывали что-то друг другу… Они выделялись из всех, между ними была почти зримая связь. Это, наверное, здорово. Только у меня пока так не было. Я не знаю, что такое любовь. Точнее, теперь, кажется, начинаю понимать. Но любовь – на расстоянии. Любовь – безо всякой надежды. Или почти без надежды. Любовь – мучение. Не хотела я это так определять для себя. Как-то само определилось.

После занятий я пошла в библиотеку в нашем здании, в читальный зал, взяла Кальдерона, попыталась почитать. Нет, ничего не лезет в голову. Перед глазами – Андреев, в ушах – его голос. Я воткнула наушники и стала смотреть его фильм, который видела уже раз пятнадцать. Лучше, чем он говорит о мире, истории, политике – просто не скажешь. Лучше не снимешь. Он – невероятно талантлив. Зачем ему я?

Но я же красивая… Все так говорят… Не знаю, я этого не чувствую. Я вижу себя в зеркале и на самом деле не понимаю, чем уж так все восхищаются. Тем более что я не слишком изящна. На мой вкус – корова. Бабушка говорит – откормленная на домашних щах и пирогах коровушка. Мама говорит – все нормально, выгляжу здоровой, и на самом деле я почти не болею. Мальчикам и мужчинам постарше (13–70+) ведь не мешает мой плотный сорок шестой размер? Нет. А мне мешает, и мне хотелось бы быть такой, как Ульяна. Может быть, еще поэтому нам с ней никогда не подружиться. Потому что я ей завидую. Я пытаюсь говорить себе правду всегда. Иногда эта правда настолько неприятна, что меняет мир. И делает все безвыходным. И тогда лучше временно от нее спрятаться. Вдруг время пройдет, и она станет немного другой?

Но что касается размеров моих собственных бедер – эта правда мой мир не взорвет. Да, я такая. Я бегаю, я ловкая, я неплохо двигаюсь, но я – откормлена на нежнейших бабушкиных пирожках с картошкой, с яблоками и с капустой. И даже здесь в Москве я начала было худеть от непривычного рациона столовой и перекусов в общежитии, да остановилась. А садиться на диеты, голодать и думать только о еде, выбирая на лекциях в Интернете рецепты, тортики, пирожные, пиццы, которые я съем, когда похудею на два размера, я не хочу.

Промучившись в библиотеке над Кальдероном, прочитав двадцать две страницы за два с половиной часа, я пошла в общежитие. Ведь надо собраться, одеться, надо еще найти этот клуб. У меня в телефоне есть навигатор, но я однажды шла по нему, как полная дура – либо надо идти, склонившись над телефоном, врезаясь в других прохожих, либо – воткнуть в ухо наушники и идти, как зомбяк, вдруг резко поворачивая, не соображая, куда идешь… Некоторые еще разговаривают вслух с навигатором в своем телефоне, ругают его за нерасторопность или вредность… Поэтому я стараюсь заранее посмотреть маршрут, запомнить его и идти по Москве, как по знакомому городу. Знакомому и… чужому. Родной мне Москва, наверное, никогда не станет.

Если честно, я уже не раз пожалела, что поехала сюда учиться. Ну что, вернуться домой, сказать маме и бабушке: «Я так без вас скучаю, что бросила все и приехала обратно?» Чушь. Или не чушь, не знаю… Мама с выбором не поможет, она считает, что я должна делать свои ошибки и идти своим путем, что я совсем другая, а значит, она мне даже советом может навредить. Бабушка, наоборот, все знает и всегда советует. А потом говорит: «Но ты меня, Надежда, не слушай. Живи свою жизнь» – в общем, говорит то же, что и мама.

Ближе к семи сердце мое стало колотиться. Я сама себя спрашивала: «Что? Что такое? Я же не буду с ним знакомиться… Я же не буду к нему подходить…» А вдруг он меня узнает, увидит в зале? Что он подумает? Что я его фанатка – задавала вопрос на встрече, приперлась на концерт… Какой там будет зал? Наверняка маленький… Как он относится к фанаткам? Вообще – есть ли у него фанатки? Я же точно не фанатка, нет, я никогда в жизни так себя не назову… Да и Андреев вовсе не звезда, чтобы у него были фанаты. Просто он… он… самый лучший.

Да.

Пришли.

Как я смеялась над своей школьной подружкой Соней, когда она влюбилась в преподавателя по физкультуре! Я же все видела со стороны. Маленькая глупая влюбленная Соня была сто лет ему не нужна. Зачем я так смеялась? Вот я и сама теперь в такой ситуации…

Ровно в семь, минута в минуту мне позвонила Ульяна. Не написала ВКонтакте, а позвонила. Обычно никто никому не звонит, это неудобно и в этом нет никакой необходимости, все можно сказать письменно, человек прочитает твою записку, когда ему будет удобно. Есть ведь даже определенный код. Например, если ты видишь, что человек был в Сети, но твое послание не открыл, это означает, что он не хочет его сейчас читать, что у него есть дела и разговоры гораздо важнее, а ты уже сам делай выводы.