Феечка. Еще один разговор о любви (СИ)

Семейная жизнь Энтони и Эльвы не заладилась. Красавица-жена никак не могла выносить дитя, а после очередной попытки родить наследника, скончалась. Именно в этот момент произошла очередная попытка переворота. По удар отряда наемников, непонятно как пробравшегося во дворец, попали Властитель, скончавшийся на месте, и Энтони, лишь чудом избежавший смерти. И следы, как ни печально было думать новому Властителю, вели к Ддаорцам. Саш и Лион даже не думали отрицать своей причастности, открыто заявив, что имели право на месть. К замку Ддаорс начали стягиваться войска, взяв его в кольцо осады. Руководил военными действиями сам Властитель Энтониэль. Он требовал немедленной выдачи государственных преступников Сашшинтиэля и Лионнарда, а также передачи прав на родовой замок и принадлежащих ему земель в казну в качестве контрибуции. О том, что где-то за этими неприступными стенами живет его Анни, Энтони старался не думать.

Именно под стенами крепости, которая и не думала сдаваться, Энтони узнал, что у незамужней леди Анниентиэль растет сынок, а годков ему уже восемь… Исполнилось прошлой зимой…

Это известие было подобно сошедшей с гор лавине, которая уничтожила все, оставив после себя лишь огромные валуны. И от них уже никуда не спрятаться.

Энтони потребовал главу рода Рейверта Ддаорс и его дочь Анниентиэль на переговоры. Убеленный сединами мужчина пришел в сопровождении младших сыновей. На вопросительный взгляд Властителя, он хмуро ответил:

— Это не женское дело!

«Боится, — понял Энтониэль, — вдруг Анни невольно выдаст существование моего сына».

— Напрасно вы не взяли дочь, — начал Энтони, — ведь речь как раз будет касаться ее будущего и будущего моего сына.

Лорд Рейверт побледнел, на его лице заиграли желваки.

— Никогда вам не получить ни ее, ни Рея!

— Ой-ли? — Энтони усмехнулся. — А если я предложу вам полное снятие всех обвинений и дальнейшую неприкосновенность? Всего лишь за возможность назвать Анни своей женой, а Рея — наследником?

— Хорошо, — после некоторого раздумья ответил Рейверт, — я поговорю с дочерью! И сообщу ее решение.

Энтони не спал всю ночь, неотрывно глядя на темные стены крепости. Он понимал, что прощение теперь заслужить будет непросто, но был настроен сделать это любой ценой. А вот Анни всю ночь проплакала. Она понимала, что вновь становится разменной монетой. Но жизнь братьев и всего рода зависела теперь только от нее. И желания, чувства, обиды уже не имели никакого значения.

Утром крепость открыла свои ворота, но только для Энтониэля и на время свадебной церемонии. Из Ддаорса Властитель уезжал с женой, которая так и не проронила ни слова за весь день, пока шел обряд, и сыном. Всю дорогу Энтони провел с Анни, извиняясь, умоляя ее о прощении, обвиняя, что не сказала о своей беременности, спрашивая о сыне. Но женщина будто онемела. Она была холодна и неприступна и совершенно не напоминала ту Анниту, которую Энтони когда-то любил.

Рей встречал все попытки Энтони сблизиться в штыки. С молоком матери он впитал ненависть ко всему роду Властителей. И принять тот факт, что он сам относится к нему, не мог. Рей чувствовал себя преданным и матерью, и своими родными дядьками, которые заменили ему отца.

Только Антонелла оставалась его другом. Она присылала длинные письма и звала с собой — путешествовать. Рей жутко ею гордился, когда узнал, что она все-таки сбежала из дому. Но это письмо было последним, которое он получил от сестры. И в дальнейшем, когда он пытался узнать о ней, его вопросы так и оставались без ответов.

Дальнейшие годы учебы и взросления совершенно отдалили Рея от матери. Она со времени свадьбы не произнесла ни слова, будто расплатилась даром речи за все поступки своих предков. Она так и не простила Энтониэля, оставаясь женой для него лишь номинально. И это свело Властителя с ума. Она постоянно находилась рядом как немой укор, расплата за предательство. Как только Рей достиг совершеннолетия, Энтони начал сбегать из дворца, участвуя во всевозможных стычках, войнах, сражениях. Из одного такого похода привезли лишь его тело. Анни прорыдала над ним всю прощальную ночь. А утром произнесла первые за многие годы слова. Рейстаниэля короновали, а Анни уехала в родной замок.

— Она убила себя прямо на моих глазах, — Рей рассказывал так, будто выдавливал из себя каждое слово. — Мои родственнички опять не могут смириться с политикой государства, считая себя обязанными ставить Властителя на место. А мама стала разменной монетой. Они были уверены, что ее-то я не трону.

— А ты бы… — я замолчала, боясь даже произнести слово «убил».