Феечка во френдзоне

… Я выскочила во тьму, разрезаемую молниями, но прислушивалась, бежит ли за мной Никита. Он бежал. Мне было все равно, что он думает. И наплевать на то, как отнесется к этому магическое сообщество. Да, по правилам Разобщения я не имела права посвящать в наши тайны человека. Однако поправка от тридцать первого июня тысяча девятьсот второго года гласила, что в случае несомненной опасности для жизни магического существа, оно имеет право призвать на помощь немагов. Будем считать, что это как раз тот самый случай.

Трюк с выворачиванием одежды сработал: я видела впереди нечто вертлявое, мечущееся, словно клубок из травы, ветвей и листьев. Куда бы теперь ни побежал леший, он все время оказывался перед нами. И иллюзорный лес, вопреки моим опасениям, не пытался скрыть от нас своего Хозяина, а открывал тропу.

Я сцапала Лешего за тоненькую веточку, но этого хватило… чтобы на меня покатилось огромное бревно. Через него я перескочила. Оглянулась и увидела, что Никита сделал то же самое. Теперь мы неслись вниз по тропе, пытаясь догнать сучковатую колоду. И опять нам помог лес — перегородил тропу овражком. Бревно рухнуло на дно оврага, Жуковский запрыгнул сверху.

Леший попытался крутнуться и подмять под себя человека, но тут в поединок вступила я — оплела корягу диким плющом.

Спрыгнула в овражек, строго велела, переводя дыхание:

— Хватит. Добегался.

Через секунду под Никитой извивался невысокий кряжистый мужичок в синем комбинезоне с надписью «СРЗ № 3» на спине.

— Барыня, — просипел Леший. — Мария Лореновна, не признал! Простите старика!

— Так ты меня знаешь?

— Матушку вашу… и батюшку вашего, Лорена Степановича… знавал раньше, когда на Озерах проживал. И вас маленькую ягодками одаривал. Нечто не помните?

Да мало ли кто меня одаривал. Многие хотели подольститься к самой Камилле Ромашкиной, моей маме.

— Так что ж ты, пень, своих атаковал? Кто приказал нас извести? — спросила я.

— Не было приказу! — задергался Хозяин. — Никто не приказывал.

— Так это твоя инициатива, личная? Не ври!

— Садом своим клянусь!

— Чего ради тебе с нами ссориться?

— Не веда-а-аю! — взвыл Хозяин. — Накатило! Разгневался я! Себя не помнил!

— Вплоть до временно́й ловушки и молний?!

— Да-а-а! — зарыдал Дух. — Как появились вы, как начали по землице моей разгуливать и планы похабные строить, так и накати-и-ило! Как не в себе был! Оно со мной в последние дни все чаще — накатывает! Мочи нет, так хочется пришельцев всяких извести! Простите, барыня!

Леший месил пальцами мокрую землю и поскуливал. Никита сидел на нем с таким видом, будто всю жизнь только тем и занимался, что ловил бревна, которые потом оборачивались людьми. В глазах его, правда, было что-то непонятное. То ли он окончательно поверил в чудеса, то ли находился на грани нервного срыва.

Впрочем, выражение лица Хозяина беспокоило меня больше. Было оно совершенно безумным. Что-то не складывалось. Встречала я разных леших, и добрых, и недобрых. Таких, что заманивали в лес туристов и часами кружили их по тропам ради забавы. Тех, кто возвращал к порогу намусоривших в лесу сор с пикников. Неподалеку от маминого дома жил как-то любитель досуха выдаивать коров с частной фермы. Но я никогда не встречала лесных духов, способных вот так, спонтанно, не разобравшись, фактически приговорить непонравившихся ему людей к смерти. Если бы не моя магия, мы могли бы так и остаться в иллюзорной чаще. Навеки.

Кстати, пока я стояла над Лешим и размышляла, тучи разошлись, выглянуло солнце, деревья встряхнулись, а чаща поредела. Слева от нас проглядывал между кустами дом Фрейзов. Мы все это время были недалеко.

— Можешь с него слезть, — сказала я Никите. — Он не сбежит.

Я поплотнее оплела Лешего плющом. Пурпурная стрекоза перед лицом появилась очень вовремя. Она зависла, трепеща крыльями. Я мысленно вздохнула и сказала, глядя в фасеточные глаза:

— Мам, ну ма-а-ам, со мной все хорошо. Нет, это не мой парень. Да, я здесь работаю. Тут что-то странное происходит, расскажи папе. И пусть кто-нибудь придет и разберется вон с тем парнем… — я указала на спеленатого лешего. — Ему нельзя здесь быть, он опасен. И, сдается мне, он совсем свихнулся.

Стрекоза вспорхнула вверх и исчезла. Мама всегда любила изящные решения: бабочек и стрекоз. Никита беспрекословно двинулся за мной через сад.

— Спрашивай, — предложила я.

— Это было… вау! — выдохнул Жуковский. — Просто бомба!

— Ты поклялся, помни!

— Да! Но, блин, это же все… по-настоящему! Ты кто? Волшебница?

— Типа того.

— А что с этим… мужиком?

— Не знаю, но предположения есть.

— Едрит-мадрид, лешие существуют! Как мне с этим жить теперь?

Я остановилась и посмотрела Никите в глаза:

— Да очень просто. Думай о том, что магия реально, что ты ее… заказал, и скоро Ника Фрейз будет целиком и полностью твоя.

Взгляд Жуковского немедленно… потух. Я что-то не так сказала?

— А, — протянул он, почему-то глядя куда-то в сторону. — Точно. Жду.