Феечка

– Разные, – улыбнулась Ульяна. – От религиозных до околонаучных, но надо со ссылками на источники, совсем бред нельзя писать. Если что, чтобы проверить можно, откуда такая информация.

Кто бы мог подумать. Ироническая, спокойная, уверенная в себе Ульяна… Ей, оказывается, приходится самой зарабатывать себе на жизнь… Тогда уж точно (мгновенно пронеслась у меня ревнивая мысль) – не из любви к революционным мыслям она взялась бесплатно помогать Андрееву в его неофициальной журналистской деятельности…

– Поехали к нам в гости, познакомишься с мамой, – сказала вдруг Ульяна. – Она очень хороший и добрый человек. Кстати, когда мне исполнилось восемнадцать лет, она мне сказала, что мой отец не умер.

– Как – не умер? – не поняла я. – Подожди, ты же сказала, он погиб в автокатастрофе…

– Да, я так всегда думала. И, знаешь, я привыкла так думать и говорить. Я же на похороны не ездила. Мама говорила, что я слишком маленькая для этого. И хоронили его якобы в другом городе, мы всё туда собирались-собирались поехать, каждую весну, и откладывали. А потом выяснилось, что и не было никаких похорон, и аварии не было. Что у папы несколько лет было параллельно две семьи, мама об этом не знала, а вторая женщина знала, она появилась позже мамы, когда мне было пять или шесть лет. И однажды та, вторая, папу поставила перед фактом – или решайся, или до свиданья. Папа сказал «до свиданья», но не той женщине, а моей маме. Мама почему-то так страшно переживала, мне это, конечно, непонятно… Но, наверное, я просто пока понять не могу. Она поначалу сказала мне, что он умер, потому что для нее он умер. И папа на самом деле ушел и всё, ничего не взял. А что брать? У него два дома было. И там вещи, и там. И он ко мне особенно не рвался, я так поняла. А мама как сказала мне однажды, так и стояла на своем – умер. Она и в школе моей так сказала, меня всё одно время справку о смерти спрашивали, передавали маме: «Принесите справку о смерти!»

– Ужас какой… – искренне сказала я. – Представляю…

– Да ну!.. – отмахнулась Ульяна. – Ничего такого. Я привыкла. Мама на собрания не ходила, с классной нашей не общалась. А у нас как классный час был, так она начинала с того, что мы никак справку не принесем. Уже не страшно это звучало, обычно.

– А когда ты выросла, никак сама не поняла?

– Нет. Отец не появлялся, и мама не стала говорить по-другому, пока я не повзрослела. К тому же и не до этого было – она долго болела, в больнице два раза была, потом эта история с обрушением на стройке, суды, долг, на который постоянно идут пени, мы не справляемся с выплатами… Но вот когда мы с тобой станем комиссарами… – Ульяна подмигнула, – и все законы поменяем, и все у миллиардеров отберем и вернем народу…

– Ты в это веришь? – вздохнула я.

– Нет. Мечтаю, но не верю. Будет как-то по-другому. И, может быть, не скоро.

– Так что с твоим папой? Мой, кстати, тоже был да сплыл. Мама с бабушкой очень не любят об этом говорить. Но у меня его отчество, из чего я делаю вывод, что все-таки какое-то время он был. Хотя я никогда его не видела. Мама всегда говорит, что с ребенком обсуждать свои ошибки не будет. А папа – ее самая большая ошибка в жизни.

– Понятно. А я папу помню. Очень хорошо. И помню, какие у них с мамой были прекрасные отношения. Помню, как я прибегала к ним в выходные, когда им не надо было рано вставать, залезала в постель, ложилась между ними, они всегда близко-близко друг к другу спали, я протискивалась, они меня оба обнимали. Я, знаешь, просто физически помню это состояние. Тепло, никуда не надо бежать, в детский сад не поведут, счастье… Потом мама вставала, шла готовить завтрак, папа меня подталкивал и шептал: «Иди, помогай маме!» А сам держал при этом за ногу, и я не могла уйти, и это было так хорошо… Ай, ладно. Ерунду какую-то рассказываю, даже не знаю, откуда вдруг в голове это всколыхнулось. Никому никогда не рассказывала. И мама, когда он ушел в другую семью, переживала не только, что он выбрал не нас, а она не могла поверить, что он мог так поступить. У нее все поломалось внутри, из-за того что пять или шесть лет он ее обманывал постоянно, каждый день. Она ему верила. А он обманывал. И из-за этого она попала в больницу. А я думала-то, что из-за того, что папа умер. И получается, что потом она меня много лет обманывала. Каждый день. Я думала, что он умер. И в школе так говорила. Я только теперь поняла, почему классная на меня так странно смотрела, когда я это говорила. Может, знала, что он жив? А мы с мамой даже день его смерти отмечали… И когда я узнала, что она меня обманывала, знаешь… такое странное чувство у меня было…

– Она сама сказала?

– Да. Ровно день в день. В восемнадцать лет. Она сказала, что это мне подарок. Утром сказала: «А теперь, Ульяша, мой главный подарок: „Твой отец жив“».

– О господи…