Фееричная Франция

Монархия готовилась их разогнать. 23 июня к депутатам пришел обер-церемонимейстер двора маркиз Де-Брезе и зачитал тихим голосом распоряжение короля: немедленно разделиться по сословиям, никому ни с кем не смешиваться и заседать раздельно. Наступила тишина, все растерялись. И тогда Мирабо произнес знаменитую фразу: «Вы, кто не имеете среди нас ни места, ни голоса, ни права говорить, идите к вашему господину и скажите ему, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя удалить иначе, как силой штыков». Маркиз Де-Брезе попятился и вышел, не повернувшись спиной к этому дерзкому Мирабо.

А 14 июля последовал штурм Бастилии. Мирабо хватило мужества сказать, что народ имел право на проявление гнева. Аристократов, оказавшихся способными сделать такой выбор, было совсем немного.

Мирабо стал королем этого этапа революции, ее громогласным львом. Он внес, по-видимому, свою лепту в написание знаменитой Декларации человека и гражданина. Этот документ провозгласил прекрасные истины: свободу личности, защиту от произвола – все то, что было так важно для Оноре Мирабо. Аристократ, перешедший на сторону третьего сословия, выступал на заседаниях Национального собрания, потом Учредительного собрания и Конвента. Он последовательно отстаивал права личности, например, утверждал, что нельзя разрешать никаким инстанциям читать частные письма. Мирабо настаивал на том, что никому не следует запрещать выезд из Франции, ведь это было бы ограничением свободы личности! Последнее народу не понравилось – ведь он вступился за желавших эмигрировать аристократов.

Человек большого ума, Мирабо не мог не видеть, как поднимается страшная волна революции, способная уничтожить Францию. Позже стало известно, что уже тогда он вступил в тайные переговоры с двором. В советской историографии это называлось предательством. Но он просто искал выход из положения. Он хотел стать тайным советником короля, чтобы помочь ему действовать разумно. Мирабо заключил с двором договор о том, что ему оплатят долги, если он поможет королю наладить отношения с новыми правителями. Кто-то из современников сказал: «Вы говорите, Мирабо покупают. Нет, его не покупают, ему платят за то, что он… тайный министр». Он состоял с королевским двором в долгой тайной переписке (50 записок сохранилось), которая в итоге ничего не дала.

В одной из речей Мирабо говорил: «Да, я заявляю открыто, что я за королевское вето. Нет ничего ужаснее, чем владычество шестисот лиц, которые завтра могли бы объявить себя несменяемыми, послезавтра – наследственными и кончили бы присвоением себе неограниченной власти». Он как будто предвидел якобинскую диктатуру.

Конечно, львиная голова Мирабо упала бы под ножом гильотины. Но 2 апреля 1791 г. он внезапно умер. Причиной стал, видимо, запущенный аппендицит. Похоронили его с невероятной пышностью, в Пантеоне, под надписью «Великим людям – благодарное отечество». А через короткое время, год и четыре месяца, 10 августа 1792-го, в кабинете Людовика XVI, уже арестованного, были обнаружены письма Мирабо. Его сразу же объявили предателем, и толпа, которая его боготворила, принялась в него плевать. Останки были вынесены из Пантеона и перемещены на кладбище в предместье Сен-Марсо, где хоронили преступников. Место Мирабо в Пантеоне занял якобинец и его обличитель Жан-Поль Марат. Но и его тело пролежало там только до 1795 года, а после контрреволюционного переворота было перезахоронено на одном из парижских кладбищ. Даже посмертные судьбы этих людей так много говорят о революционной и послереволюционной эпохе!

Талейран Жизнь вне морали

Талейран – это целая эпоха в истории Франции. Рубежная эпоха. Он вступил на историческую арену в период Французской революции конца XVIII века и пробыл на виду до ее завершения. История доказывает, что в революцию гораздо легче войти, чем выйти из нее. Выход Франции из революции, которую мы вслед за В. И. Лениным называем Великой, был мучительным, долгим, многоэтапным. И на каждом этапе проявлял себя этот человек – Шарль Морис Талейран.

Один из наиболее ярких европейских дипломатов и государственных деятелей своей эпохи, он прожил долгих 84 года. Причем в 80 лет был еще на службе. Сам говорил, что принес 14 присяг разным правительствам и разным людям. Его называют «слуга всех господ» – и всех этих господ он по очереди предавал. При этом Талейран никогда не считал, что предает. Он просто ковал карьеру. И обрамлял свои поступки словами о пользе для Франции.

А еще он славился как умный и тонкий острослов, чьи высказывания становились известны всему Парижу, а некоторые – превратились в поговорки. Например: «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли».

Оставил он след и в русской истории. У него сложились непростые, многогранные отношения с императором Александром I – победителем Наполеона. И Александра Талейран тоже успел предать. Вообще в отношениях с людьми он выжидал подходящего момента для предательства. И в сущности, не ошибался.