Фея

      В тот вечер, когда Миша вернулся домой весь искалеченный и разбил мою рамку, он подрался с Ильей из-за меня. Илюша сказал, что Смирнову было стыдно за свою зависимость. Он хотел это держать в тайне, но врачи были другого мнения. Все говорят, что вместе справиться с трудностями легче, чем по одиночке. Я была согласна с этим. Одному тянуть лодку на берег тяжело.

      Тогда Миша заявил, что ему нужна временная реабилитация. Без меня. И придумал всю эту историю с изменой, чтобы отгородить от меня свои проблемы. Он снова закрывался. Илья ударил Смирнова, чтобы вправить мозги, но тот не поддавался. Драка затянулась, они колотили друг друга, доказывая своё. Миша остался непреклонен, а Илья перестал с ним разговаривать.

      Как только я закончила сервировку стола, в дверь сначала позвонили, а потом постучали. Я вышла в коридор с кухни и посмотрела в зеркало, стоящее возле вешалки. Оглянув себя взглядом, я сделала вывод, что ждала этой встречи и не поленилась хорошо выглядеть. На мне не было сексуального платья и туфель на шпильке, не было украшений, кроме браслета, подаренного Сашей много лет назад.

      На мне был облегающий боди молочного цвета, нежно-голубые строгие брюки и махровые тапочки, открывающие накрашенные ногти на ногах. В этой одежде я ходила сегодня в универ. Я не старалась завоевать Мишу, соблазнить или заставить пожалеть о том, что он обманывал меня. Ничего такого, ничего подобного. Я просто… была собой.

      Поправив растрёпанные волосы с синим омбре, я улыбнулась отражению и открыла дверь. Не знаю, сколько я так простояла у зеркала, но после второго звонка других не последовало.

      Он стоял на пороге и посматривал на часы, когда я открывала дверь. Гладко выбритый, приятно пахнущий своим любимым одеколоном, одетый с иголочки. Тень усталости залегла на его лице — мешки под глазами и измученность во взгляде выдавали его с потрохами.

      — Привет, проходи, — улыбнулась я и пропустила парня в квартиру. Капитан поздоровался, натянув улыбку, которая выглядела, как оскал, и прошёл.

      Сидя на кухне друг напротив друга, я замечала его короткие взгляды на себе. Он волновался не меньше меня, если не больше. Вся маска неприступности и равнодушия пала с его лица: теперь же я видела уставшего баскетболиста, которому сложно справиться с эмоциями.

      — Хорошо выглядишь, — Миша сделал комплимент, заставив мои щеки пылать. — Твои волосы… Они, — он запнулся, подбирая слова, но я его опередила:

     — Отросли? Да, я не хочу их больше красить.

      Я коснулась прямых волос, корни которых были пепельно-жемчужного цвета. Конечно, крашенные бальзамом. Я не хочу пока возвращаться к естественному блонду, пусть пока будет так. Кардинально меняться тоже не в моём стиле.

     — Я хотела поговорить с тобой, — начала я, наливая сок в стакан парня. Мускулы на его голых руках дрогнули. Парень резко встал со стула, облокотившись руками о кухонный стол.

      — Не о чем говорить. Я всё сказал несколько недель назад, — Миша отвернулся, зажмурившись. Гримаса боли отразилась на его лице.

      — Нет, разговору быть! — твердо возразила я, резко вставая. — Во-первых, ты обманул меня! Буквально заставил ощутить на себе боль преданности. Я была предана тебе и тобой, понимаешь?

      Подойдя к Смирнову, я осторожно коснулась его ладони. К моему удивлению, он не отдёрнул руку, а только напрягся.

      — Послушай, не лезь в мои личные проблемы.

      — Нет, это ты послушай! Я не намерена дальше терпеть эту ложь и бессмысленные разговоры! Я хочу понять тебя, понять, почему ты всегда закрываешься от меня, не делишься проблемами. Ты мне очень помог, когда казалось, мир обрушился на мои плечи, втаптывая меня в грязь. Ты вытащил меня из того кошмара, помог забыть тот случай в Столице. Повёл к врачам, следил за моим лечением, перевёз меня к себе. Так почему сейчас ты не хочешь, чтобы я помогла тебе? — это был отчаянный крик. Крик души, которая молчала до этого, глотая весь мусор и всю боль.

      Миша подошёл к кухонному шкафу, опираясь о столешницу и скрестив руки на груди. Я встала напротив его лица, всматриваясь в стыдливо прячущиеся глаза. Подняла его лицо за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.

      — Я не хотел тебя нагружать. Тебе и так сложно было, ты не отошла от шока, а я бы стал обузой, с которой ты бы нянчилась. Это всё, что я мог сделать.

      Я сорвалась. Взорвалась, как пороховая бочка.

      — Всё, что ты мог сделать? Серьёзно? Ты хоть сам понял, насколько это жалко и неправдоподобно звучит? — капитан дёрнулся в попытке уйти из кухни, но я не позволила это сделать. Сейчас мы играем по моим правилам, на моей территории. Ему просто некуда деваться. Я решила использовать другую тактику. — Давай, уходи. Как маленький мальчик, который боится просить помощи у любимой девушки, если я, конечно, таковой была.

      — Мелкая, не неси чушь, ты же знаешь, что я влюблён в тебя.

      — А чего тогда сбегаешь, как последний трус? На тренировках ты проявляешь себя куда лучше, когда говоришь своим игрокам: «Порвём их! Победа — наше всё!» Чего ты боишься? Скажи мне, почему трусишь передо мной, как пятиклассница перед старшей школой?