Фея Альп

Это был язык страсти, который, как буря, сокрушает все на своем пути. Такие речи звучат опьяняюще для женского слуха, но в данном случае они действовали и как целительный бальзам на еще не закрывшуюся рану. Невыносимо унизительно было чувствовать себя отвергнутой, и даже не ради другой – Эрна слишком хорошо знала, что та, другая, не имела никакой цены в глазах человека, которого манили только честолюбие, только карьера, но, как бы то ни было, он принес ее им в жертву. Здесь же ее любили, обожали, здесь ее встречала страсть, не знающая никаких расчетов, никаких рамок. Этому человеку была нужна только она, она одна. Ее гордость торжествовала, а в помощь ей заговорило сострадание и сознание, что она может доставить человеку счастье. Все убеждало Эрну сказать «да», о котором ее умоляли, но точно какая-то невидимая сила удерживала ее. В решительную минуту перед нею вдруг встало другое лицо, казавшееся мертвенно-бледным в белом лунном свете, и дрожащий голос спрашивал ее: «Вы могли бы полюбить человека, который так шел бы к своей цели?»

– Эрна, я жду ответа! – с лихорадочным нетерпением напомнил ей Вальтенберг. – Прекрати же наконец эту пытку! Или ты хочешь видеть меня на коленях перед собой?

Он в самом деле бросился на колени и прижался губами к руке любимой девушки. Ее взгляд растерянно блуждал вокруг, как бы ища помощи. Вдруг она вздрогнула и торопливо прошептала:

– Ради бога, Эрнст, встаньте! Мы не одни!

Вальтенберг быстро поднялся и посмотрел по направлению ее глаз: в некотором отдалении от них стоял Нордгейм с дочерью и будущим зятем, они только что вышли из-за деревьев.

Они видели эту сцену. Нордгейм прекрасно понял, что решительное слово еще не произнесено и что его упрямая племянница может в последнюю минуту разрушить весь его план, поэтому он поспешил объявить помолвку совершившимся фактом и быстрыми шагами направился к ним.

– Тысячу раз прошу извинить нас! – воскликнул он, смеясь. – Мы вовсе не имели намерения мешать вам, но раз уж это случилось, поздравляю тебя от всей души, Эрна, и вас также, милейший Вальтенберг! Для нас это, конечно, не сюрприз, мы давно знаем, как обстоят ваши сердечные дела, и я, как только приехал, сейчас же почуял, что в воздухе пахнет помолвкой. Ну, Алиса, Вольфганг, поздравьте жениха и невесту!

Он отечески обнял племянницу, потряс руку Вальтенбергу и так усердно осыпал их выражениями своего удовольствия и пожеланиями счастья, что сделал отступление невозможным. Утратив всякую волю, Эрна предоставила события их естественному течению, дала Алисе поцеловать себя, беспрекословно позволила Эрнсту заключить себя в объятия как невесту и опомнилась только тогда, когда перед нею оказался Вольфганг.

– Позвольте и мне пожелать вам счастья, – сказал он.

Голос Вольфганга был спокоен, хотя совершенно беззвучен, а застывшее, неподвижное лицо не выдавало бури, поднявшейся в его душе. Но его глаза на одно мгновение встретились с глазами Эрны, и этот взгляд сказал ей, что она отмщена: человек, пожертвовавший своей любовью ради честолюбия и денег, жестоко наказан. Теперь, увидев ее в объятиях другого, он почувствовал, как жалки были его расчеты, и понял, что продал свое счастье.

Глава 15

– Говорю тебе, Вольф, я не знаю, что и думать! Я не просил этого места, даже не знал о нем, и вдруг его предлагают мне, живущему на другом краю государства, в отрезанном от всего света Оберштейне. На, прочти сам!

С этими словами Бенно Рейнсфельд протянул пришедшему к нему товарищу письмо, полученное накануне.

Эльмгорст внимательно и также с удивлением прочел письмо с начала до конца.

– В самом деле, чрезвычайно выгодные условия! – сказал он. – Нейенфельд – один из самых обширных железоделательных заводов, я знаю его, по крайней мере, по названию. Население его образует целую колонию, и ты можешь рассчитывать на самое приятное общество среди многочисленных служащих. Кроме того, до главного города провинции рукой подать, а твое жалованье будет в пять-шесть раз превосходить теперешний доход. Ты должен принять предложение, это само собой разумеется. Ведь один счастливый случай ты уже упустил.

– Тогда я добивался места, – заметил Бенно. – Я послал туда одну из своих научных работ, которая и заставила отдать мне предпочтение перед другими, и тем не менее меня не приняли, потому что я не мог явиться к сроку. В Нейенфельде же у меня нет никаких связей, я даже не знаю там ни души, а желающих на такое выгодное место должно было явиться несколько десятков. Откуда может знать правление заводов, что где-то в Оберштейне есть какой-то доктор Рейнсфельд?

Вольфганг задумчиво смотрел в пространство; он еще раз пробежал письмо, которое держал в руке, и наконец ответил:

– Мне кажется, я могу разгадать загадку, тут замешан мой будущий тесть.

– Не может быть!

– Напротив, это весьма правдоподобно. Он вложил значительную сумму в нейенфельдские заводы, и теперешний их директор – его протеже. Он всюду имеет влияние.