Фея Фантаста

Тёмным вечером вы входите в дремучий лес. Вы делаете несколько шагов, и вас останавливает невольно смутное чувство чего-то пугающего. Вы говорите: «Пустяки, ребячество!» — и бодро идёте вперёд… С боков вместе с вами идут большие деревья. Они плывут незаметно в ночном сумраке… Вон впереди лежит что-то чудное, безобразное. Вы всматриваетесь — это какое-то чудовище, растрёпанное, горбатое. Но оно не движется, и ещё страшнее его мёртвая неподвижность. Вы подходите ближе — мёртвое чудовище просто связка хворосту. Но так странно разбросались сучья и этот пень, кривой, корявый, на котором лежит оно. Вы отступаете несколько шагов назад, и чудовище снова явилось… Вот его голова, вот его руки, — длинные руки. Они растянулись по земле, ползут к вам, хватают за ноги. С ужасом вы отскакиваете назад; а чудовище по-прежнему лежит неподвижно. Вы бодро и гордо проходите мимо него, вы с презрением толкаете его ногой и спускаетесь в ложбинку к болоту. Беловатый пар клубится над ним. Вы всматриваетесь в игру этого пара. Вон на окраине он поднялся выше и быстро проскользнул в лесную чащу, но, уходя, он оглянулся на вас, сверкнул глазами и исчез… Вы видели это так ясно, отчётливо, что не можете решить, действительно ли это был лесной царь — «в белой короне, с седой бородой», или просто туман над болотом. Вы долго пристально вглядываетесь в него — может быть, он снова промелькнёт. Но клубы постепенно плывут, уходят…

Лесной царь не является. Фея Фантаста улетела…

Я помню, давным-давно, когда ещё я был очень молодым котом и голова моя работала так энергично, как будто бы в ней был паровик в сто лошадиных сил, фея Фантаста часто являлась ко мне, являлась в бессонные ночи и летала со мной по всему миру. Я помню, раз, в тёмный зимний вечер, когда вьюга злилась и завывала в печных трубах, — я лежал на тёплой лежанке. В комнату внесли самовар и поставили на пол. Пар от него валил густыми клубами и белел, освещённый сальным огарком. Он чадил и догорал. Пламя порывисто, ярко вспыхивало и снова затухало. Мне представились облака, быстро нёсшиеся над волнами тёмного, колыхавшегося моря. Я слышал шум этого моря, и тяжёлое чувство сдавило мою грудь. Мне казалось, что всё погибло в этом мраке, в этом море, в сильных волнах разрушения, и мы остались одни, — одни с феей Фантастой. Мы плавали по этим волнам громадного моря. Фея Фантаста скользила, неслась по ним на могучих крыльях творчества. Огонь вдохновенья гордо горел над её прекрасной головой. Цветы поэзии дождём сыпались с её колен, сыпались в холодное шумящее море и тонули в нём бесследно. Она вся была гений увлечения, и я плыл у её ног, — плыл в маленькой уютной корзинке, которая была колыбелью. В корзинке, кроме меня, было ещё двое детей, двое мальчиков, и в них было всё, что осталось от всего человечества. В них был конец прошлого и начало новых, будущих великих сил.

Один мальчик, сонный и вялый, спал безмятежно. Его не занимали ни цветы поэзии, ни движения холодного моря. Другой — сухощавый, с маленькой кудрявой головкой, был весь движение. В нём было столько энергии, столько дорогого, милого, что я ласкался к нему невольно и шептал ему мои лучшие, дорогие сказки…

Кругом нас была ночь. Тёмные тучи бурно неслись по небу и отражались в волнующемся море.

— Смотри, — сказала фея Фантаста, указывая рукою вдаль, — смотри, там, там, на горизонте, где собрались тёмные образы, там будущий свет и жизнь!..

Я зорко всматривался и ничего не видал.

Но мой маленький мальчик уже увидал, различил и, может быть, больше, чем сама фея Фантаста.

— Я вижу свет, — говорил он, — свет неясный… Заря это или зарево пожара? Но как хорош этот свет! О! как он дивно прекрасен!..

И я сам увидал этот свет. Да! Он был дивно прекрасен. И я начал будить другого спящего мальчугана. Он проснулся, посмотрел, мигая сонными глазами, ничего не видя, посмотрел на свет, на море, на небо, — повернулся и снова свалился и заснул.

— Оставь его, — сказала фея Фантаста. — Это — балласт!.. Но если бы не было этого тяжёлого балласта, то не было бы и движения, и люди не могли бы отличить лёгкого от тяжёлого, света от тьмы…

— Как же, — сказал я, — там, там, на горизонте виден свет, и мы его ясно различаем?

— Да! потому что он окружён тьмою. И здесь, где мы плывём, был для нас прежде свет и всё уродливое казалось прекрасным.

Я обернулся кругом, я долго всматривался в тьму и действительно увидал бледный, чуть брезжущий свет. Я взглянул в глубь моря и увидал, что оно всё наполнено образами прошлого, неуклюжими, уродливыми, но милыми, дорогими сердцу, как всё прошлое и родное.

— Это всё, — сказала фея Фантаста, — что совершило свой круг и отошло в глубину, в пучины морские. Но если бы не было балласта, то не было бы и источника, из которого возникает и вертится неизмеримый, бесконечный круг того, что идёт постоянно вперёд, не было бы и этого мальчика, — и она указала на хорошенькую головку.