Фея и Тот Самый Один (СИ)

– Ладно, – прищурившись, посмотрел на меня в ответ, явно не веря, но сдаваться я не собиралась.

Не было у меня никакой температуры. Хорошо, если и была, то самая крохотная, тридцать шесть и девять, например – почти норма..

– Завтра с утра привезут аккумулятор, я оставлю ключи у себя?

– О, конечно. Сколько я должна? – встрепенулась я.

– Потом поговорим, только телефон свой дай, мало ли…

– Конечно, – согласилась я и продиктовала номер.

Вопрос с аккумулятором решить было необходимо, кокетство точно было бы излишним, хоть и хотелось неимоверно.

Лёва записал, сделал прозвон, я кивнула и тут же попрощалась.

– Фея, – услышала за своей спиной, когда почти подошла к своей двери. – Постарайся лечь спать и обязательно прими что-нибудь противовирусное.

Глава 11. Один

Проснуться помог контрастный душ и убийственно крепкий кофе. Пришлось встать раньше, накануне заказал аккумулятор для соседки, нужно было встретить курьера, он же обещал установить, проверить.

Приехал расторопный парнишка в униформе, сделал всё в лучшем виде, по ходу дела дал пару дельных советов, до которых сам бы Леонид не додумался – с техникой, если она не медицинская, он на «вы», – и был таков.

В салоне машины Феи пахло её духами, не сильно, но шлейфовый аромат отчётливо витал в воздухе. На передней панели лежало несколько помад, как фетишист со стажем он открыл одну из них, полюбовался, понюхал, вернул на место, усмехнулся сам себе.

Фея нравилась ему, нравилась как женщина, что неудивительно, с такой-то внешностью. Пусть совершенно не его типаж, Леониду всегда нравились женщины более спокойные, менее яркие, предсказуемые, но не признать, что Фея – настоящая фея и красавица, он не мог.

Она нравилась как человек, подкупала лёгкостью, которая буквально искрила вокруг прелестного создания, эта черта, брала в плен, который для Леонида быстро становился добровольным.

Вчерашний пассаж с сырниками… как же ему пришёлся по душе этот бесхитростный жест, что предложение было именно таким, Леонид не сомневался, работа с людьми научила считывать эмоции.

И сами сырники понравились, он тысячу лет не ел ничего подобного, из обозримого прошлого вспоминалась только Лёка с её кулинарией – домашней, сытной, уютной, пожалуй. Вот только он так и не доехал в гости к сестре, несмотря на почти ежедневные звонки и настойчивые приглашения.

Иногда Лёка приезжала к нему, наводила порядок, забивала холодильник под завязку, вываливала на его голову недовольство тем, что старший братец так и не удосужился разобраться с клининговой компанией. Он, смеясь, каялся, клялся, что руки скоро дойдут, но воз и поныне оставался на месте.

Вот только сырников сестра не привозила, он и не просил. Леонид в принципе вспоминал о том, что нужно что-то есть, а дома нет больничной столовой, когда застывал у почти пустого холодильника.

Вчера же смертельно захотелось чудо-блюда и… самым волшебным образом желание исполнилось. Волшебным – иного слова не подобрать, ведь исполнила его фея по имени Фея.

Сырники оказались действительно вкусными, с румяной корочкой, кремовыми и мягкими внутри. Леонид понятия не имел, сложное это блюдо в приготовлении или нет, ему точно проще провести декомпрессию краниовертебрального перехода.

Бог с ними, с сырниками, дело всё-таки в самой Фее. Леонида тянуло к ней с огромной силой, преодолевать которую он не собирался, к тому же чувствовал взаимный интерес, видел его. Между ними искрило, несмотря на атмосферу лёгкости, которую создавала соседка.

Правда, Фея его будто бы отталкивала, но как-то не сильно, не всерьёз, словно останавливала себя, а не его. Поэтому накануне вечером, несмотря на отчаянное желание затащить соседку к себе хотя бы на полчасика, полюбоваться, не более, не стал напирать.

Леонид думал, что дело в её сыне, незнакомом ему мальчике семи лет. Совершенно закономерно и правильно, что мать не хотела впускать в жизнь своего ребёнка малознакомого человека.

Они пока были мало знакомы, просто нужно дать время освоиться, привыкнуть друг к другу, плавно перейти на следующий уровень отношений, ещё один и ещё, по нарастающей, куда выведет. Далеко идущих планов не строил, вырос из пылкой влюблённости, если в принципе в его жизни был когда-нибудь такой период, но и отступать не собирался.

В принципе, он был готов к самым серьёзным переменам в жизни, вплоть до брака, не видел никаких препятствий к оному. Один из младших братьев уже стоял на пороге развода, другой – свадьбы, а он всё разыгрывал из себя одинокого волка, вернее уж голубя одинокого, на карнизе за окном, подглядывающего одним глазом за стекло, не покормят ли сырниками.

Сын? Леонид никогда не понимал пренебрежительного отношения к матерям, оставшимся с детьми, наверное, потому что слишком часто встречал их по долгу службы. Мужчины не могли вынести и десятой доли испытаний, которые выпали на долю иных женщин. Какое право, в таком случае, мужской род имеет на пренебрежение?