Фея Хлебных Крошек

– У меня есть надежные средства, чтобы успокоить твои тревоги скорее, чем ты думаешь, – отвечала она обычно, нимало не утрачивая привычной веселости. – Ты можешь безопасно предаваться своим иллюзиям до тех пор, пока они будут даровать тебе счастье, а разве не в этом секрет философии? Какая беда, если ты будешь думать, что я в самом деле дух, стоящий выше человеческого рода, дух, привязавшийся к тебе из почтения к твоим добрым качествам, из благодарности за твои добрые дела, а может быть, и по воле того неодолимого любовного влечения, от которого не свободны, если верить священным книгам, даже ангелы небесные? Подобные симпатические связи между двумя существами, принадлежащими разным мирам, возможны, ибо их признает религия, а разум чисто человеческий – тот, что обо всем спорит, ибо ничего толком не понимает, – не может оспорить их существование, примеры которого, по правде говоря, весьма немногочисленны, но сохранились в наших преданиях и засвидетельствованы людьми самыми просвещенными и добродетельными. Разве не могло это расположение су Королева Маб – героиня английских народных поверий, которой посвящен монолог Меркуцио в «Ромео и Джульетте» Шекспира (д. 1, явл.4). щества высшего окружить тебя мнимостями, которые, однако, были призваны добиться результата весьма явного, а именно испытать твое терпение и твою отвагу, покорить твою жизнь ежедневному почитанию добродетели и постепенно сделать тебя достойным подняться на более высокую ступень в обширной иерархии живых существ? Разве не случалось тебе заметить, что суетная мудрость человека доводит его подчас до безумия? Отчего же не может выйти так, что то неизъяснимое состояние ума, которое невежды именуют безумием, сделается в свой черед твоим проводником на неведомом пути, покамест не отмеченном на грубой карте ваших несовершенных наук? В твоей жизни есть загадки; но разве вся жизнь – не загадка? А ведь никто не торопится ее разгадать. Я ручаюсь тебе, что однажды, если будет на то воля Божия, ты узнаешь ответы на все свои вопросы; если же Ему в Его вечной предусмотрительности не угодно, чтобы ты их узнал, тщетны будут все твои попытки разобраться в происходящем своими силами. Итак, не тревожься о том, что иные из твоих ощущений тебе непонятны, принимай с благодарностью все, что есть в них приятного, и наслаждайся ими с умеренностью; положись на время: оно мудрее тебя – и ожидай со всею искренностью простой души того часа, когда разрешатся все мучающие тебя вопросы и разъяснятся все тайны. После таких ее речей мы обычно возносили к небесам молитву – ту горячую, сердечную молитву, какую бессильный человеческий язык напрасно тщился бы выразить словами, молитву, с помощью которой устанавливается живая и мощная связь с незримым миром, доверчивую и смиренную исповедь, которая возносит нас превыше всех самых великих современников, сокровенное признание души, которая ищет, изучает, познает себя и черпает из неиссякаемого источника верное предчувствие своего бессмертия.

В другой раз Фея Хлебных Крошек брала в руки Библию или какое-нибудь прекрасное произведение античной философии либо поэзии, читала мне исполненные великолепного простодушия отрывки из этих произведений на языках оригинала и комментировала их мне порой на этих языках, а порой на языках современных, ибо приятный труд, к которому она неустанно приучала мой ум, очень скоро позволил мне понимать все их так же хорошо, как и мой родной язык.

А выслушав все это, я говорил себе:

– Нет сомнения, что Фея Хлебных Крошек – одно из тех высших существ, о которых она говорила и в существовании которых может сомневаться лишь тот, кто оскорбляет Создателя неверием в Его способность сотворить существо, превосходящее человека; разумеется, она не принадлежит к числу существ, проклятых Господом, ибо все ее деяния и наставления внушают к ней любовь все более и более сильную. Вдобавок в мире не существует женщины более ученой, достойной и благородной. Жаль только, что ей так много лет и у нее такие большие зубы.

– Впрочем, – тотчас спохватывался я, – разве вправе жаловаться тот, кто ночами наслаждается любовью Билкис, а днем учится мудрости у Феи Хлебных Крошек?

Глава двадцать пятая, рассказывающая о том, как. Фея Хлебных Крошек отправила Мишеля на поиски мандрагоры, которая поет, и как фея с Мишелем в конце концов стали мужем и женой

Полгода протекли так же счастливо; блаженство пьянило меня с прежней силой. С некоторых пор, однако, я стал замечать на лице Феи Хлебных Крошек грустное выражение, которое меня немного тревожило; поначалу я пытался объяснить его какими-нибудь учеными занятиями, но вот наконец настал вечер, когда сделалось совершенно ясно: она страдает, а по ее покрасневшим глазам можно было догадаться, что она плакала.