Фея-Крёстная желает замуж

Кажется, кто-то переобщался с Анатолем. Впрочем, поминать всуе нового бога не стоит. Тем более, в таком пренебрежительном контексте. Мысленно извиняюсь и переключаюсь вновь на мяв-куна. Хочется съехидничать на тему того, что закат ещё нескоро, поскольку недавно только был рассвет.

Но Мурчелло уже гордо стоит в проёме окна, пафосно расправив перепончатые крылья.

— Бывайте, ребята. Не помявнайте лихом! Мур!

И взмывает прямо в небо. Оно полыхает, переливается, горит… голубым, зелёным, фиолетовым…

Кажется, кто-то переборщил со спецэффектами.

Высовываюсь в окно — так и есть, крысоры чудят. Хотя нет, не чудят. Провожают Мурчелло, машут вслед, утирают слёзы. И впрямь подружились.

Возвращаюсь к столу, чтобы, наконец, продолжить завтрак, но не тут-то было. Врывается, сыпля извинениями, библиотекарь.

— Там… там… новая Книга-Всех-Историй… она… Но вообще хорошо, что у нас теперь новая. А то старая уже в маразм впадала, сказки путала, такие перлы выдавала… Новая только вот непоседа страшная…

Чариус встаёт, чмокает меня в макушку и бросает:

— Я постараюсь недолго.

И скрывается за дверью. А библиотекарь уже у порога оборачивается и говорит мне:

— Вас тоже звали, госпожа Айсель. Они ждут вас во дворе. Попрощаться хотят. Студентки ваши.

Выясняется, что мы с Чариусом только подумали о каникулах, а Злобинда их объявила. Правильно! А то пока начальство дождёшься.

— Передайте им, что сейчас буду.

Она кивает и уходит.

Быстро привожу себя в порядок и выбегаю во двор. Там полно экипажей разной степени роскошности. Кто в них только не впряжён: и лебеди, и ящеры, и драконы, и коты… Будто феи плохо выучили заклинание преобразования, поэтому так и не смогли превратить всех этих существ в лошадей.

Туда-сюда снуют носильщики с чемоданами и сундуками. Раздаются окрики.

В Сказочной стране всё делается быстро, порой, по мановению волшебной палочки. Поэтому немудрено, что о каникулах только-только стало известно, а во дворе уже всё готово к отъезду.

Мои девочки стоят группкой на небольшом и сравнительно спокойном пяточке. Когда я подлетаю, они перестают оживлёно беседовать.

Я смотрю на них и не могу наглядеться. Как расцвели! И это отнюдь не моя заслуга. Точнее, не только моя. За время, проведённое вместе, мы многому научились друг у друга.

Вперёд выступает Долорес. Сейчас никто не усомнится в том, что она настоящая принцесса — осанка, взгляд, каждое движение. Хрупкая, утончённая, изысканная. Лёгкий макияж лишь подчёркивает идеальные черты милого личика.

Она всхлипывает и обнимает меня.

— Спасибо, — лепечет сквозь слёзы, — за ваши витаминки. Они вылечили меня. Теперь у меня столько друзей. И совсем нет поводов грустить. Кроме этого…

И хлюпает носом.

— Ну что ты, — наколдовываю платок и протягиваю ей, — мы же скоро увидимся. Впереди ГОСы и выпускной…

Долорес начинает рыдать ещё громче:

— ГОСы! Зачем напомнили? Ыыыыыы!

— А чтобы на каникулах не расслаблялись и сдали мне потом лучше всех.

Грожу им пальцем, но на сто процентов уверена: мои сдадут на «отлично».

Сони, Мишель, Даниэла, Люси… Все обступают меня. И я обнимаю сначала каждую по очереди, а потом всех скопом. Лишь красавица Марика стоит в стороне, вцепившись в ручку своего саквояжа так, словно он — соломинка, а она — утопающая.

— Иди к нам, — говорю. — Ты теперь тоже в команде.

Марика обрадовано улыбается и подходит за своей порцией объятий. Пред ней я виновата особо и каждый раз чувствую себя неловко в её присутствии. Кто знает, не прокляни я Ландара и, может быть, сейчас Марика уже бы примеряла корону.

Король, конечно, перешёл границу, но что если и я тоже? Спустя время моё наказание кажется мне чересчур жестоким и неадекватным проступку.

Отгоняю тяжёлые мысли, улыбаюсь Марике, пожимаю руки.

Она тоже изменилась: стала спокойнее, вдумчивее, утонченнее. И, целуя девушку в розовую щёку, от всей души желаю ей встретить того, кто сделает её по-настоящему счастливой.

Наконец, девушки рассаживаются по каретам, машут мне на прощение и разъезжаются.

А я иду назад. Там Чариус уже наверное успокоил Книгу-Всех-Историй и сидит, ждёт меня к завтраку. Хотя скоро будет впору обедать.

Но добраться до покоев без приключений так и не получается. Едва выхожу со двора, чтобы срезать путь через академическую рощу, как слышу знакомый голос:

— Пушистик, ну, пожалуйста, ну, слезай…

Под огромным клёном топчется Хрясь. На ветке, обиженно задрав носик, сидит Ляна.

— Я же тебе сказала «нет», значит, «нет». Ну почему ты такой твёрдолобый, Хрясь?

— Ляночка, у меня ж жилплощадь… — мнётся тролль. — И я всё, что хочешь, там для тебя сделаю. Будет настоящий дом.

— Дом — это дупло, а не дырка в горе. И речи быть не может.

— В чём сыр-бор? — вмешиваюсь я.

Ляна при виде меня расплывается в радостной улыбке, а Хрясь весьма дружески жмёт руку…

— Зову её замуж, — Хрясь тоскливо косится на своенравную белочку, — а она не хочет. Говорит, в пещере неуютно. Ты же сама слышала — дырка в горе!

— Мне кажется, вы зря ссоритесь, всегда можно найти компромисс. Например, обшить пещеру изнутри деревом и будет почти как дупло.

— Айсель! Ты гений!