Фея лжи

– Если вы обратили внимание, он пишет: «Я ухожу…»

– Обратил, обратил, – закивал изумленный Дмитрич.

– Следовательно, его нет в живых. Предположительно имя парня Лев, Валерка упоминал это имя при Алисе, говорил, что мальчик умер. Поэтому я просил вас выяснить в морге, кто поступал к ним из самоубийц с именем Лев.

– А этот ребус почему не показал?

– Сам не так давно обнаружил его, едва не выбросил. Валерка и тут схитрил: диск положил в сейф, а в пластмассовую коробку вложил два склеенных вкладыша, текст был между ними. Ну и со временем как-то не получалось. Я к чему веду: вчерашняя штучка – из этого ребуса, а в записке сказано: «Загадки-то нет, ты повелся как лох и уходишь все дальше и дальше». Может, брюнетка нарочно встретилась с Лисой, чтоб мы тоже уходили все дальше и дальше, как в свое время Валерка?

– Знаешь, ничему не удивлюсь после вот этого, – двумя ладонями указал он на записку. Неожиданно Эдуард Дмитриевич потянулся за коробком, открыл и уставился в него, не трогая серьгу. – Эксклюзив, говорит? Отнеси-ка ребятам, пусть сфотографируют и пошарят по каталогам.

– А если серьги сделаны частным путем?

– Тем более. Ювелиры оставляют у себя снимки своих изделий, которые подтверждают их марку. Объявления помещают в Интернет, благодаря чему клиенты стекаются со всех концов.

– А если куплены за границей? Наши женщины предпочитают желтое золото, на Западе белое. Тогда в каталогах их может не быть.

– Тоже верно. Ну, пусть попытаются, не убудет от них. Ждать, когда вчерашняя штучка даст знать о себе, дело неблагодарное. Ко всему прочему мы не знаем, сама ли она встретилась с Алисой или ее кто-то надоумил, не знаем, какие она припасла заготовки. Тебя вели, тайком сфотографировали, снимки оказались у нее, а это значит, девушка не одна поработала. – Эдуард Дмитриевич снова опустил глаза в коробок. – Вдруг повезет, в нашей работе и везение случается, тогда свяжемся с ювелиром и узнаем, кому он продал серьги.

– Сейчас надо выяснить фамилию Льва.

– Помню! – раздраженно бросил Эдуард Дмитриевич и взялся за трубку. – Звоню, видишь?

– Теперь я уверен, и ключ Валерка положил в сейф не зря, может быть, это его подсказка для меня, – задумчиво пробубнил Никита.

Но бывший патрон не слышал его, потому что громко, будто на том конце провода страдали частичной глухотой, говорил по телефону. В паузе (очевидно, ждал, когда позовут начальника жмуриков) Эдуард Дмитриевич зажал трубку ладонью и быстро проговорил, хитро сощурившись:

– А фотки забери у Алисы и привези мне посмотреть. Да-да, слушаю…

День выдался тяжелейшим в психологическом плане, в подобные комично-драматичные положения Никита не попадал никогда, он зверски устал, посему запланированное свидание с Инной отложил. К тому же предстояло еще Алису притушить, на что потребуется немало сил и терпения. Он шел к ней и даже не представлял, как будут развиваться события. С ушедшей женой дело обстояло проще, та была предсказуема, он знал, на какие надавить струны и какое количество лапши навесить ей на уши, Алиса выбилась из привычного представления, открывшись иначе. Настоящая зверушка! Откуда что взялось? Никита ей не муж, но причитающееся «вознаграждение» за измену получил сполна, хотя измены как таковой не было. Подумаешь, целовал другую, не спал же с ней. Вот закончится эпопея с расследованием, сам скажет: на этом ставим точку, у тебя своя жизнь, у меня своя, меня подгонять под твои стандарты не стоило. А пока он ответствен за нее, Валерка перед смертью просил не бросать Лису, завещание надо исполнять.

Она читала книгу, лежа на диване, глазом не повела в его сторону, будто Никита пустота в дверном проеме, значит, ужина ему сегодня не видать. Что ж, руки есть, голова соображает, справится. Никита освободил от обертки курицу, полил подсолнечным маслом, закинул в духовку и стал чистить картошку. Из домашних обязанностей он терпеть не мог мыть посуду и чистить овощи, а приготовить нехитрые блюда – запросто. Одна вещь из тех же домашних дел выводила его из равновесия – Алисе ни за что не удастся довести его до такого же градуса кипения. Это когда кидаешь в стиральную машину шестнадцать носков, а вынимаешь… тринадцать! Бывает, один находишь среди остального белья, но два теряются безвозвратно, словно машина их ест. Теперь Никита покупает носки одного цвета (черного), чтоб после стирки не сатанеть, когда не находится пары. На сей раз он чистил картошку и мелко резал ее на сковороду механически, неприятное занятие заслонили мысли, которые пытался упорядочить.