Фея Семи Лесов

Его губы почти коснулись моих, обожгли дыханием, но в ту же секунду я проявила слабую попытку сопротивления и чуть отвернула голову:

– Прошу вас, не надо! Он отстранился.

– Почему? – явно удивленно прозвучал его голос.

Я смотрела на него сквозь слезы, не зная, что ответить. Мне и хотелось, и не хотелось подчиниться ему, забыть обо всем. Ни один мужчина еще не целовал меня по-настоящему, а виконт был так хорош собой… Но ведь он женат, а я выхожу замуж!

– Вы еще спрашиваете! – воскликнула я, страдальчески вздохнув. – Я же помолвлена!

– Нет, еще не помолвлены. И вы еще можете отказаться от обручения.

– Отказаться?

– Да, отказаться, отдаться своим истинным чувствам. Ослепленная волнением, новизной всего происходящего, я не замечала чудовищного эгоизма этого предложения. Он женат, и от уз брака его не освободит никто. Да виконт и не стремился к этому. Меня же он подталкивал к скандалу, к разрыву с семьей, не предлагая никакой защиты или опоры. А ведь мне было всего шестнадцать…

– Да вы что? – прошептала я. – Если я расстрою помолвку, это будет ужасный скандал. Мне даже дурно становится при мысли об этом. И я не представляю, что сделает со мной отец.

– Значит, вы лицемерка, – прямо заявил он.

– Нет! – воскликнула я, топнув ногой. – Я не лицемерка, потому что… потому что…

Не найдя ничего лучше, я выкрикнула:

– Потому что я люблю герцога! Да!

Виконт отступил назад. Сердце у меня больно заныло от слов, сказанных мною только что, а особенно от того, каким вдруг странно холодным и отчужденным стал виконт. Словно мы и не знакомы вовсе, словно ни он, ни я не питаем друг к другу никаких чувств.

Он поклонился мне сухо, как-то официально.

– За свой дерзкий поступок я прошу у вас прощения, мадемуазель. Даю вам слово, что больше никогда я не позволю себе так увлечься. Клянусь вам, это было лишь минутное увлечение.

Это было жестоко. Я грезила о нем в снах, мечтала наяву, а он лишь увлекся мною на минуту. И тут же отрекся от своего увлечения, встретив небольшое препятствие, – отрекся с поразительной легкостью. Ну что ж, раз он меня не любит, я тоже его не люблю. Честное слово, я абсолютно к нему равнодушна.

Монастырские уроки предписывали мне сохранять хладнокровие в любой ситуации. Кроме того, я принадлежала к касте аристократов, обычно умело скрывающих свои чувства.

– Браво, сударь, – сказала я холодно, – как вы благородны. Я принимаю ваши извинения. Нет смысла даже жаловаться на вас герцогу – ведь ясно, что на такую дерзость вы во второй раз не способны. И не кажется ли вам, сударь, что госпожа виконтесса уже заскучала без вас?

Он снова поклонился мне и скрылся между деревьями.

Из открытых окон неслась веселая музыка итальянца Скарлатти, а сердце мне словно сдавило обручем. Виконт ушел, не сказав ни слова, не оглянувшись… Неужели мне и вправду надо было, чтобы заслужить его улыбку, отказаться от обручения?

Я сама испугалась своих мыслей. Разве я так испорчена, что мне хочется устроить скандал, потерять репутацию? И кто такой этот виконт? Его даже не принимают в обществе.

– Пустяки, – прошептала я, – надо быть спокойнее. В конце концов, я будущая принцесса де Кабри. Женщины из нашего рода имеют право передавать мужу и свой титул…

Я невольно представила себе парижский особняк, изысканные и жеманные салоны, балы и приемы. Мне будут приносить приглашения от королевы, в которых будет написано: «Принцессу де Кабри всемилостивейше просим прибыть на наш бал в Трианон. Мария Антуанетта». Ну или что-то в этом роде… И вот принцесса де Кабри, одетая по последней моде, отправляется в Трианон, вступает под высокие сверкающие своды, окруженная толпой блестящих мужчин… Перспектива очень даже заманчива, она стоит того, чтобы терпеть рядом с собой такого человека, как мой жених.

– Святая пятница, Сюзанна, – услышала я голос герцога, – да где же вы? Церемония вот-вот начнется, уже прибыл нотариус… Все ждут – а вы здесь прогуливаетесь!

Я безучастно подала ему руку и пошла за ним по ночному саду… Свет сотен свечей ошеломил меня, и с минуту я стояла возле герцога, отца и мачехи совершенно неподвижно, не понимая, что со мной происходит. Отец взял меня за руку и вывел на середину зала. Гости глухо переговаривались, дамы закрывались роскошными веерами. Слышался шорох юбок и позванивание драгоценностей.

– Тише! – сказал отец. – Прошу тишины!

Тишина наступила довольно скоро, и теперь было слышно, как нотариус скрипит пером, заполняя какие-то бумаги.

– Господа! – произнес отец в притихшем зале. – Имею честь вам представить мою дочь, Сюзанну де ла Тремуйль, мою единственную дочь!

Он остановился, словно волнение мешало ему говорить.

– Господа, Бог не дал мне сына. У меня есть только дочь. И нынче, господа, у меня радостный день. Я наконец могу объявить вам о помолвке Сюзанны с одним из самых блестящих аристократов – герцогом де Кабри. Уже завтра священники по всей Бретани известят об этом с амвона…