Фея страшных снов

Довольно молодой бледный и очень худой мужчина поднял голову от толстого гроссбуха, мельком глянул на Лину, выпрямился, встал, щелкнул каблуками:

– Сударыня, позвольте представиться: Доуль Либнехт, местный хранитель сокровищ!

– Очень приятно, Александрина Роден, новый преподаватель этикета.

Девушка постаралась улыбнуться полюбезнее, понимая, что перед ней аналог школьной экономки. Именно мистрис Шурх ведала выдачей белья, мыла, ароматных масел и сладостей к чаю. От нее зависело насколько приятно будет заходить в ванную, ложиться в постель и пить пятичасовой чай в своей комнате.

Очевидно, женщины в Кадетском Корпусе были такой редкостью, что местный эконом, или как там на языке военных называлась его должность, совершенно не знал, как вести себя с дамой, пришедшей получать довольствие. Впрочем, заведя «новенькую» на склад и открыв сразу три разных отчетных книги капитан Либнехт вошел в колею:

– Вам положено платье мундирное летнее, плащ форменный, треуголка, три пары белья, – тут мужчина чуть смутился и признал: – пришлось для Вас все заказывать отдельно, для дам в армейских мастерских форму не шьют. Сапоги две пары… – бормотал себе под нос эконом, выкладывая на отдельный стол все, что перечислял.

Александрина рассматривала «довольствие» с интересом. В Кадетском Корпусе служили военные из разных родов войск, и чтобы не вызывать конфликтов всем полагалась одинаковая черная форма с перенесением погонов, нашивок и наград. Поскольку девушке присвоили самое младшее офицерское звание, ее черное платье было украшено лишь узкой алой полоской с единственной звездочкой на воротнике и обшлагах. Таким же образом украшалась треуголка, а плащ был просто черным.

Перчатки – черные повседневные, алые парадные, так же два шарфа – черный и алый, два ремня для плаща и два пояса для платья.

– Парадное платье Вам заказано, и будет пошито к окончанию учебного курса, – продолжал объяснять штабс-капитан. – Традиционно торжественный выпуск проходит в день летнего солнцестояния. Все преподаватели обязательно участвуют в параде. Затем идет награждение особенно отличившихся кадетов, вручение премий офицерскому составу. Вечером после церемонии непременно устраивают бал, – глаза мужчины интересно блеснули, а на губах появилась легкая улыбка. – Надеюсь, Вы успеете подготовиться.

– У нас в Школе проводился выпускной бал, – Лина невольно улыбнулась своим воспоминаниям. – Белые платья, музыка, родственники и друзья…

Мужчина улыбнулся в ответ и заверил девушку, что кадетский бал так же прекрасен:

– У многих выпускников есть сестры, невесты, так что белых платьев у нас тоже хватает, – добавил он, выкладывая на стол очередные свертки.

Белье было деликатно упаковано в бумагу с изящным вензелем столичного дамского ателье. Сапоги внешне выглядели точным подобием офицерских сапог штабс-капитана, но явно были пошиты из мягкой кожи и в целом выглядели более изящно и женственно. К обуви полагалось шесть отрезов ткани: четыре полотняных и два шерстяных. Пока девушка недоуменно их рассматривала, господин Доуль нашел нужным пояснить:

– Это портянки, госпожа Роден, их наматывают на ноги вместо чулок.

Девушка удивленно рассмотрела ткань, ничего не поняла и жалобно спросила:

– Надеюсь, никто не заметит, если я буду ходить в чулках?

– Заметят! – решительно отверг ее попытку штабс-капитан, – Вам следует научится наматывать портянки, ведь Вы теперь состоите в военном ведомстве.

– Но кто сможет меня научить? – щеки Александрины слегка зарумянились.

Смотреть на голые мужские ноги было крайне неприлично, а уж демонстрировать свои… Эконом тоже, кажется, растерялся, но тут за их спинами тихонько прокашлялся унтер-офицер:

– Так господин штабс-капитан, Магда показать может, прачка наша, она в молодости при полку была.

Эконом странно хмыкнул, но идею одобрил:

– Вот видите, госпожа Роден, выход есть. Пауль к Вам Магду пришлет, чтобы к завтрашнему дню Вы были готовы и одеты по всей форме.

Лина только тихонько вздохнула. Последним офицер выложил на стол небольшой сверток и, низко склонившись над гроссбухом, пробормотал:

– Это…кхм… для Ваших женских дел.

Девушка в недоумении взяла пакет, попыталась развернуть, поняла, что мужчины страшно конфузятся и просто сунула его под мышку:

– Спасибо, господин штабс-капитан. Это все?

– Денежное довольствие получите в конце месяца, дополнительный паек тоже, распишитесь вот тут, тут и тут…

Александрина легко подмахнула строчки в гроссбухе, посмотрела, как терпеливый Пауль собирает ее «довольствие» в большую корзину и вышла в коридор, чтобы не мешать.

Она так увлеклась изучением одежды, что совсем позабыла про своих призрачных друзей. Зверюшки были тут как тут: толпились в коридоре, ползали по стенам, свисали с потолка. Многие из них были маленькими и нестабильными – колыхались, лопались, как мыльные пузыри, распадались на кусочки и собирались вновь, но были и пугающие своим обликом матерые страхи, «украшенные» иглами внутренней боли, рогами настойчивости, окутанные липкой паутиной навязчивости. Таких крупных порождений ночи девушка еще не встречала.