Фейерверк волшебства

Вовка со смехом обнял жену и поцеловал ее в губы:

– Я ждал эту фразу. Марго, тебе надо работать следователем! Но эта версия ошибочная. Я же сказал, что решил сделать тебе приятное. Вот только свечи не успел зажечь.

– Ничего не понимаю, – промолвила окончательно сбитая с толку Маргарита. – А зачем белье на комод взгромоздил? Неужели погладил???

– А это тоже сюрприз, – ответил таинственный Тараканов.

Когда Марго обнаружила табличку, а под ней отутюженное белье, она засияла от радости.

– Неужели это правда? Вовуля, у меня просто нет слов. Сколько ж ты его гладил, дорогой мой, полдня, наверное? – Марго даже слегка прослезилась и ласково обняла Вовку. Его обдало жаром, вверх по позвоночнику прокатилась энергетическая волна; уши, макушка и центр груди заполыхали. Немного придя в себя, Маргарита патетично изрекла:

– Ради этого мгновения стоило жить! Ваши деяния благодарные потомки высекут в граните: «Имя ваше известно. Причины непонятны. Но подвиг ваш – бессмертен!»

Покрасневший от удовольствия Тараканов, деланно смущаясь, принимал почести. Как рыцарь, получающий благословение дамы сердца, он преклонил колено, правую руку прижал к груди, а левую простер к Марго.

Весь вечер прошел на необыкновенном душевном подъеме, в атмосфере веселья и взаимных шуток. У Марго энергия била через край. Про горло она совершенно забыла. Профи, придя домой, недоуменно осведомился, отчего они такие довольные, и почему Вовка при параде. Маргарита пояснила, что дома большой праздник: папа наконец-то открыл все чакры, и в честь этого будет теперь регулярно гладить белье.

У Вовки энергия тоже бурлила, и, когда он сел поработать над сложной программой, с которой бился давно, в голову пришла красивая идея.

Внутри у него все пело, Вовка подумал: «Как приятно раздавать поощрения! Пожалуй, даже лучше, чем получать». Неожиданно позвонила ликующая Юлька:

– Тараканыч, ты не забыл, что лотерею купил?

– Забыл. У меня дома такой кайф творится. Марго, как Карлсон, летает.

– Так вот, сейчас по телику был розыгрыш, и ты выиграл 10 тысяч рублей. Поздравляю, Вовка!

– Да ладно, разыгрываешь.

– Нет же, говорю тебе, я сама очумела.

– Тогда справедливо будет поделить выигрыш пополам.

– Я не препятствую, спасибо. Сейчас узнаю, где и когда тугрики получать. Ну, пока.

Вот таким подарком Фортуны завершился для Вовки этот бурный день.

Глава 6. Третий вечер семинара

Обратная связь. «Я тебе ножки помою», Барсик – добытчик, чудесный банкомат,

подарки от Карлсона, «ТАКающий» Педро

Вовка летал как на крыльях, и неделя промелькнула незаметно. Третье занятие началось с гавайского танца «Малама», быстрого и брызжущего энергией. Тараканову особенно понравилась концовка, когда танцующие, сжав кулаки, энергично потряхивали перед собой руками, согнутыми в локтях под мощное «Э-э-э-э». Из политинформации Болеслава следовало, что «Э» означает у гавайцев «Да будет так». Этот утверждающий жест одним махом нагнетал энергию, и в паузе после танца Вовку охватил гудящий вихрь огромной силы.

Юлька опаздывала. Дядя Миша сидел на том же месте. Болеслав предложил поделиться успехами в использовании техники поощрений. Божий Одуванчик тут же с гордостью сообщила, что после шести поощрений угомонила пьяных соседей, орущих за стеной.

– А я за четыре «ТАКа» своего малыша усыпила! – отозвалась молоденькая девчонка в короткой юбке.

– Запись в книгу рекордов вам обеспечена, – заверил Болеслав.

Дама в шортах и широкополой шляпке, похожая на Незнайку из мультика, доложила:

– Мне очень понравилось поощрять песнями. Компьютеры у нас на фирме старенькие, а шеф не любит раскошеливаться. В моем кабинете сломался модем. Я его похвалила, поморгала глазами, как он – лампочками, пошипела. Он заработал. Подумала, что все равно надо новый модем выписать. Шеф у нас блондин, и я зашла к нему с песней:

Как люблю твои светлые волосы,

Как любуюсь улыбкой твоей…

Он заулыбался мечтательно, обмяк в кресле. Я без паузы продолжила, как бы между прочим:

– Кстати, Петр Григорьич, а не купить ли нам новый модем?

– В вашу комнату, что ли? Ладно, сделаем.

Народ похлопал изобретательной Незнайке. Болеслав предоставил слово приятной моложавой женщине из заднего ряда, которая давно тянула руку. Она пробралась в центр круга.

– Я мужу своему, Грише, такой куш выдала, что он пить бросил. Мне после семинара не спалось – энергии много. Села стихи строчить. Среди ночи муж завалился пьяный. Вместо того, чтобы ругать, как я обычно делала, обрадовалась ему:

– Гришенька, ты пришел, живой! Слава богу, а то я заждалась. Пойдем, мой хороший, я тебе ножки помою.

Он даже присел:

– Не, такого быть не может… Ты меня ругать должна, я же в час ночи пришел, пьяный.

– За что тебя ругать, я ведь тебя люблю, соколик мой ненаглядный. Ну, задержался, выпил немножко, – дело молодое, с кем не бывает. Главное, что ты есть у меня.

Гриша по стене так и сполз:

– Слушай, по-моему, я трезветь начинаю.