Фейки об СССР. Исторические ошибки VIP-персон

Точно таким же вымыслом сталинской пропаганды, удивительно живучим и много раз тиражировавшимся и после смерти Сталина (в последний раз — Н. Горбачёвым в романе, опубликованном в журнале «Москва» в 1989 г.), является легенда о белом коне, якобы подаренном чеченцами Гитлеру. Поскольку Чечня, повторю, оккупирована гитлеровцами не была, чеченцы просто физически не могли ничего преподносить в дар оккупантам. На самом же деле белого скакуна по кличке Шоулох собирался преподнести в дар Гитлеру, назначенный оккупантами «верховным правителем Кабарды» Якуб Бештоев. При этом неизвестно, получил ли Гитлер этот подарок — по некоторым данным, местные подпольщики коня отравили. Кстати сказать, именно кабардинцев-то Сталин как раз и не депортировал!

Поэтому депортация чеченцев заведомо не имела никакого отношения к войне, а была массовым наказанием за антисталинское восстание. И депортация эта проводилась вовсе не с целью ликвидации партизанского движения в горной Чечне — к тому времени восстание было подавлено, и, даже по официальным данным НКВД, в горах оставалось не более 335 абреков («политбандитов», по официальной терминологии). Хочу специально указать, что депортация сопровождалась бессудными казнями тех, кто пытался скрыться или отказывался переселяться, а также тех, кто сам не мог идти — стариков и больных (причем их не только расстреливали, но и топили). К концу февраля 1944 г., когда на перевалах лег снег, что препятствовало вывозу депортируемых из ряда районов горной Чечни, несколько сот человек (по разным источникам, от 300 до 450), жителей села Хайбах и окрестных хуторов, были загнаны в конюшню колхоза им. Л.П. Берия в Хайбахе и сожжены заживо. Чем это отличается от Хатыни, Лидице и Орадура? И трудно себе представить, чтобы чеченцы забыли Хайбах. А ведь бойня в Хайбахе никогда не была официально осуждена, и никто никогда не принес за это чеченцам извинения…

Портал «Лефт. ру», 9 марта 2003 г.

Умаров Джамбулат Вахидович. Заместитель председателя правительства Чечни с 2020 года. Министр Чечни по национальной политике, внешним связям, печати и информации в 2016–2020 гг. Председатель комитета по международным, межпарламентским связям, национальной и информационной политике парламента Чечни в 2013–2016 гг. Руководитель секретариата парламента Чечни в 2011–2013 гг.

Что касается Хайбаха, Гоша[39], то, как для чеченцев, так и для ингушей, которых ты, якобы, посетил, это не место изуверской казни невинных людей, это — пепелище исторической памяти вайнахского народа. Это ровно то же самое, что для русских и белорусов Хатынь.

«Грозный-информ», 28 мая 2014 г.

Однако крупнейшей массовой казнью явилось убийство более 700 человек в отдалённом селении Хайбах Галанчожского района, совершённое бериевскими палачами 27 февраля 1944 года. Каратели собрали здесь жителей села, а также согнали сюда всех горцев района, которых по разным «техническим причинам» не успели вывезти на равнину согласно утверждённому графику. Полковник госбезопасности М. Гвишиани нашёл достаточно «оперативное» решение, которое могло исходить только от прирождённого изувера. Он дал указание своим подчинённым затолкать людей в конюшню им. Л.П. Берии (поразительное по своей дьявольской сути совпадение!), обложить её сухим сеном и поджечь.

Невольный свидетель этой расправы, заместитель наркома юстиции Чечено-Ингушетии Дзияудин Мальсагов писал: «Нещадный чудовищный костёр поднялся до гигантских размеров. Говорят, в экстремальных ситуациях человек способен на невозможное. Я в этом убедился. Когда конюшню объяло пламя, огромные, сильно укреплённые ворота под натиском людей рухнули, и сквозь огонь толпа обезумевших людей хлынула наружу. Гвишиани скомандовал: «Огонь!». Из десятков стволов раздались автоматные и пулемётные очереди. Бегущие впереди падали, заслоняя собой выход, целая гора трупов заслонила путь бегущим. Никто не вырвался из огня и автоматной блокады. Никто не спасся. Меня и капитана Громова, который тоже выступил против организованного зверства, отправили под конвоем в селение Малхесты. Нас уводили, а этот ад ещё продолжался».

Это не было также «вынужденной необходимостью», продиктованной «невозможностью организации выселения». Всего лишь желание полковника НКВД Михаила Гвишиани отрапортовать об «успешном выполнении задания», ничего личного. Позднее генерал-лейтенант, кавалер ордена А.В. Суворова 2-й степени, он умер как пёс, лишённый всех званий и регалий, согласно официальной формулировке, «дискредитировавший себя за время работы в органах и недостойный, в связи с этим высокого звания генерала».