Фейковая история

– Не появилось бы, – покачал головой я, уходя от провокационного вопроса в нужном направлении, – таким женщинам, как ты, в постели нужны настоящие чувства. И настоящие мужчины. Те, которые достойны восхищения и искренней любви.

Я безбожно польстил бородачу, но выстрел попал в цель. Ледяная маска лейфы дрогнула, черты немного смягчились, и женщина бросила взгляд на фотографии, а уже через секунду, осознав, насколько красноречиво ее поведение, с шумом опустила все рамки на столешницу. Но мне хватило времени рассмотреть и последнее фото. Как я и предполагал, все та же парочка – Синицына и еще молодой бородач в компании какого-то парня примерно одного с ними возраста. На этой фотографии они в каком-то походе – в туристической одежде и на фоне костра. И стояли Клара и ее возлюбленный в обнимку. Так что, может, с девственностью я и просчитался. Может, между ней и этим бородачом что-то и было. Но недолго.

– Тут ты прав. Мне нужны настоящие чувства, – теперь Синицына задумчиво рассматривала меня.

– Это твой жених? – изобразил я наивность, кивнув на фотографии.

– Ну что ты, – фальшиво засмеялась женщина, выдав себя с головой.

Такую боль не спрячешь.

– Это мой друг Севастьянов Петр Петрович. Известный географ, может, слышал о нем?

– Мы с друзьями мало интересуемся наукой, – усмехнулся я.

– Ну да. – Синицына тоже мне улыбнулась, все так же наигранно. – Он великий человек! Выдающийся ученый, в прошлом прекрасный преподаватель. Мы вместе ходили в экспедиции, участвовали в одних тех же научных проектах. Я почти всю жизнь его знаю. Но между нами ничего нет. Мы оба твердо решили посвятить себя науке.

Ага. Это Петр Петрович так решил, Кларе осталось лишь принять его выбор. Грустная история. И до сих пор цепляет лейфу Синицыну. Паби будет доволен.

– Жаль. Такие женщины, как ты, созданы для любви и счастья, – не удержался я.

Откровенная ложь, конечно, но захотелось приободрить эту мышь с разбитым сердцем и научной степенью по биологии.

У Синицыной глаза на лоб вылезли. Она вдруг встала, подошла ко мне и демонстративно положила ладонь мне на лоб.

– Проверяю, нет ли у тебя жара. А то бредишь, – заявила она.

Я актер. Я умею убедительно врать.

– Ха! Думаешь, ум, преданность и благородство не в цене? Таких, как ты – единицы! Уж поверь мне, я в этом разбираюсь! – Я посмотрел лейфе в глаза и без труда выдержал ее полный надежды взгляд.

А ведь я, наверное, первый мужчина, от которого она слышит комплименты.

– Ну не трынди! – Синицына погрозила мне пальцем.

– Честное слово! – Я прижал ладони к груди и заставил свои зрачки расшириться.

Женщина рассмеялась. На этот раз по-настоящему.

Я молодец.

– Можешь одеться, я пока закончила, – сказала госпожа Синицына, возвращаясь к своему столу.

Она достала из ящичка блокнот и ручку и сделала несколько пометок.

– Закончила? С чем? – поинтересовался я.

– С первичным анализом. Теперь ответь, пожалуйста, на несколько вопросов. Только давай больше без глупостей: если вдруг почувствуешь, что можешь спровоцировать шиповник, просто помотай головой. Когда это было сделано?

Не думаю, что это какая-то тайна Черного Круга.

– Почти год назад.

– Ты был в сознании? Можешь вспомнить процесс?

– Нет. И любопытство меня совершенно не терзает, – буркнул я.

У меня прекрасное воображение, поэтому я стараюсь не задумываться, как шиповник попал в меня. А то картины перед глазами возникают одна другой живописнее.

– Жаль, мне бы хотелось описать твой случай максимально полно. Ты физически как-нибудь ощущаешь присутствие симбионта, когда он в неактивном состоянии?

– Нет.

– А психологически? Я имею в виду, ты когда-нибудь чувствовал, что симбионт влияет на твои мысли или эмоции?

Я захлопал глазами. Мне до настоящего момента такое вообще в голову не приходило.

– Нет. Шиповник – растение. Он не умеет думать и уж тем более влиять! – убежденно заявил я.

– Ага, хорошо, я поняла. – Женщина писала что-то в своем блокноте.

На остальные вопросы о моих физических ощущениях во время активизации шиповника, регенерации, изменении в пищевых привычках и далее по списку, я отвечал на автомате. Мысль о том, что шиповник может как-то на меня влиять, не давала покоя. Шиповник был для меня напоминанием о моей ущербности и о том поражении, которое теперь до конца жизни будет со мной, но на этом и все. По поводу того, что шиповник ограничивал мою свободу, я особо не страдал. Это ерунда, болтать о секретах Круга я и так не собирался, есть куда менее болезненные способы умереть.

– Ну что ж, Драэн, и с теоретической частью я тоже закончила. – Последняя фраза лефей заставила меня напрячься.

Я не называл ей своего имени. Уж этого – точно. А еще я понял, что сейчас меня выпроводят. Клара изучила во мне все, что ее заинтересовало.

– Драэн – это шип, – сказала госпожа Клара, заметив мою реакцию.

Ну надо же как угадала. Или это часть ее способностей?

– Когда-то я носил это имя, – зачем-то сказал я.

– Правда? Вы с шиповником похожи. Забавно. – Женщина смотрела на меня с улыбкой.

В груди закололо.