Фейри-профайлер

– Есть признаки, что три жертвы пошли с убийцей добровольно. В этом нет ничего необычного. Тед Банди [24] убеждал своих жертв отправиться с ним в укромное место. И Джек-потрошитель наверняка был обаятельным. А поверхностное очарование – обычное качество психопатов. – Я выждала секунду, позволяя собравшимся осмыслить сказанное, и продолжила: – Несуб наверняка знает о Потрошителе и вдохновляется им. Но вряд ли он настолько одержим Потрошителем, как хотят нас убедить журналисты.

– Несуб? – опять переспросил Филипп.

– Неидентифицированный субъект расследования, – расшифровала я.

– Верно, – сказал Вуд. – А почему вы верите, что этот… субъект не одержим Потрошителем?

– Фанаты Потрошителя зациклены на местах убийств. Наш несуб поначалу не обращал на это внимания.

Габриэль сдвинул темные брови:

– Даже несмотря на то, что он убил Кэтрин на Митр-сквер?

– Да.

Констебль очень кстати подал мне реплику.

– Это произошло после того, как таблоиды окрестили его Террористом-потрошителем. Прозвище появилось только после третьего убийства. Раньше он был просто псих, а теперь – грозная реинкарнация Потрошителя. И он подыгрывает: находит женщину с подходящим именем, приводит ее в нужное место, подогревая всеобщий интерес и панику. Убийства – часть его фантазии, но общественный интерес тоже очень важен. С течением времени он будет делать другие вещи, чтобы привлечь больше внимания. Вроде той записки, найденной на месте преступления. Это подогреет фантазии журналистов и вызовет у них восхищение им. Не сомневайтесь, этот парень хочет славы. И он, скорее всего, стремится посеять панику, чтобы… – Я на секунду запнулась, вспомнив слова незнакомца в переулке прошлой ночью. – Его подпитывает страх других. Он питается им.

Я стиснула авторучку. Нет, конечно, он не похож на меня. Мой организм может странно реагировать на чужой страх, но я никогда не хотела никому причинять боль.

– Чего мы можем ждать от него? – спросил Вуд.

Я попыталась собраться с мыслями:

– Мы можем ждать…

Дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся констебль в перчатках с деревянным ящиком.

– Только что доставил курьер, сэр.

Я взглянула на ящик, и мой пульс участился. Его дно было мокрым.

Констебль осторожно поставил ящик на стол и открыл крышку. Все встали и наклонились, чтобы заглянуть внутрь.

К горлу у меня подступила тошнота, челюсть отвисла. Мне потребовалось мгновение, чтобы до конца понять, что у нас перед глазами. Это было сердце, блестевшее от запекшейся крови. А спереди кто-то приколотил к нему гвоздем записку.

Габриэль начал действовать первым. Он вытащил из кармана пару перчаток, натянул их, медленно снял листок с гвоздя и, держа перед собой, зачитал вслух:

Хикори-дикори-чпок[25].
Королева с медведем станцуют кружок
Трижды против стрелки часовой —
Еще одна простится с головой.
Кое-кто злой преподаст вам урок.

Когда он закончил чтение окровавленной записки, повисло долгое молчание. Потом Вуд повернулся к Грейси:

– Сделайте анализ этого. Отпечатки пальцев, ДНК и прочее. Только на этот раз убедитесь, что все нормально.

– «Еще одна простится с головой», – процитировала я. – Он дал понять, что еще не закончил.

Все собравшиеся повернулись ко мне.

– Он собирается убить снова. И скоро.

Глава 5

Утро промелькнуло как в тумане. Как только мы получили посылку от маньяка, атмосфера в полицейском участке накалилась. Одно дело – идти по следу убийцы, осматривая места преступлений, пытаясь найти свидетелей, гадая, где он нанесет следующий удар. И совсем другое – получить посылку с человеческим сердцем.

По участку прокатилась волна еле сдерживаемой ярости. Я чувствовала ее – гнев пульсировал во мне, струился по венам гуще крови, затуманивал разум. Он придавал сил, обострял все чувства; но напряжение изматывало, любая мелочь выводила из себя. Когда Бен Патель мимоходом заметил, что мой бейджик посетителя прикреплен криво, я вскипела. Пришлось вцепиться в подлокотники стула, чтобы не наброситься на него, а мое лицо побагровело.

Поздним утром старший инспектор Вуд привел меня в комнату с голубыми стенами и с деревянными столами в два ряда. Он выделил мне место недалеко от Габриэля, познакомил с правилами и устройством полицейского участка: туалет дальше по коридору; никогда не опаздывать на совещания; траты на еду, купленную с семи утра до пяти вечера, будут возмещаться по чекам. Я кивала, пропуская мимо ушей бо́льшую часть его слов. ФБР в состоянии оплатить мои расходы.

Со своего места мне было видно, как нахмурившийся Габриэль склонился над запиской, пытаясь расшифровать ее и позабыв обо всем остальном.

Я уселась напротив, открыла ноутбук и погрузилась в историю Джека-потрошителя. Как и сейчас, лондонцы тогда ополчились на иностранцев – хотя в девятнадцатом веке полиция старалась сдерживать гнев толпы. С тех пор всё изменилось.

Пока я сосредоточенно изучала карту викторианского Уайтчепела [26], Габриэль повернулся ко мне: