Фейри-профайлер

У Роана вырвался вздох, но он продолжал путь.

— Все фейри, в том числе и пикси, могут питаться человеческими эмоциями. Похоть, счастье, радость… это заряжает нас энергией, придает сил, делает здоровее.

— Ты назвал меня пиявкой страха, — заметила я. От этой мысли в груди расцвел ужас. Будь у меня больше сил, я бы выбросила ее из головы. Но не тут-то было, она эхом отдавалась в глубинах сознания: мысль, что я питаюсь страхом, как какой-то монстр…

— Некоторые фейри предпочитают определенные эмоции, — продолжал Роан. — А поскольку ты любишь бывать в местах убийств, я предположил, что тебе нравится страх.

— Чушь собачья, — огрызнулась я — пожалуй, слишком запальчиво. — Ты просто проецируешь. Вспомни, сколько времени сам проторчал на местах преступлений.

Конечно, я не собиралась рассказывать ему о своем давнем прозвище «наркоман, подсевший на травмы». Я вообще не хотела поднимать эту тему.

— Как скажешь.

Медленно всходящее солнце начало окрашивать небо в бледно-фиолетовый цвет с медовыми прожилками. Значит, снова наступило утро… Когда я ела в последний раз? Едва я подумала об этом, у меня заурчало в животе.

Роан повернулся на звук, свирепо уставившись на меня.

— Теперь ты еще и голодная… Твоя слабость просто безгранична.

— Похоже, тебя раздражает, что у меня человеческое тело. — Я вытащила из сумки начатую упаковку мятных «Тик-так» и вытряхнула несколько штук на ладонь.

— Мне не нравятся звуки, которые ты издаешь, когда голодная, — бросил Роан на ходу. — Тебе нужно поесть и согреться. Значит, нужно идти быстрее.

Дождь забарабанил сильнее, намочив мне волосы и просачиваясь сквозь плащ. А вот Роана погодные катаклизмы, похоже, совсем не волновали.

— Многие фейри питаются страхом? Если он дает кому-то энергию, это идеальный мотив для убийства.

— Таких больше, чем хотелось бы. Поскольку ты пикси, ты питаешься собственным страхом. Как часто ты провоцировала опасные ситуации только ради того, чтобы почувствовать страх? Ты рискуешь, чтобы подпитывать свои эмоции. Это у пикси в крови. — Он шел впереди, не глядя на меня.

— Неправда. — Мое тело оледенело до самых костей. Это от окружающего холода или от слов Роана?

— Разве не так? Шляться по переулку среди ночи, зная, что маньяк убивает женщин? Преследовать неизвестно кого в одиночку, без подкрепления? Это поведение подготовленного агента — или человека, подсевшего на риск?

Зимний дождь хлестал по коже, и я сосредоточилась на том, чтобы делать шаг за шагом. Пока мы пробивались сквозь бурю, грунтовая тропа превратилась в сплошную грязь, мои изящные балетки утонули в глубокой луже, и я чуть не упала. Я хотела ответить Роану, но не смогла: меня слишком сильно била дрожь. Я была больше не в силах идти. Мышцы сводило от усталости и холода.

Мне просто нужно лечь и поспать. Если сделать передышку хоть на несколько минут под каким-нибудь из этих деревьев… Как только я отдохну, сразу встану и продолжу путь…

Руки утонули в ледяной грязи.

— Что ты делаешь? — Голос Роана звучал откуда-то издалека. Я свернулась калачиком, закрыла глаза и уплыла прочь.

— Чтоб тебя! — чертыхнулся кто-то далеко-далеко. Я почувствовала, как меня подняли сильные руки и куда-то понесли, убаюкивая на ходу. Полузакрыв глаза, я прижалась к Роану, пытаясь отдохнуть. Я не могла вспомнить, что делала раньше. Я помнила только одно: этот день выдался очень длинным.

— Продержись еще немного, — шепнул Роан.

Он даже не представляет, как я устала. Я только отдохну минутку или две, а потом мы пойдем дальше… туда, куда шли. Я уже не знала куда.

Я услышала скрип и хлопок. Шаги Роана странно отдавались громким эхом. Я поняла, что дождь закончился, и погрузилась в глубокое забытье.

И во сне услышала крик матери: Гораций! Не надо!

Не знаю, как долго я была в забытьи, пока не почувствовала легкое прикосновение к щеке и бодрящий электрический разряд.

— Эй, — прошептал низкий голос. — Просыпайся.

Я только плотнее свернулась калачиком, желая еще поспать.

Прикосновение стало таким ласковым и приятным, что я чуть не замурлыкала.

— Кассандра, — мягко позвал голос. — Просыпайся.

Я открыла глаза и обнаружила, что вся дрожу, а в голове странно стучит. И тут до меня дошло: это стучат мои зубы, как у сумасшедшей. Что-то согревало меня, но вряд ли тепло растопит лед в моей крови.

Я лежала в маленькой комнате, рядом потрескивал камин. Роан склонился надо мной, его теплое дыхание касалось щеки.

— Хорошо, — в его глазах мелькнуло облегчение. — Ты очнулась.

У меня пересохло во рту, я проглотила комок в горле.

— Я не такая, как он…

— Как кто?

— Неважно.

Роан нахмурился.

— Ладно. Давай-ка ближе к огню. Вернусь через минуту. — И он исчез из виду.

Я приподнялась на локтях и огляделась. Я лежала на меховой шкуре, в каменном камине ревел огонь. В центре обитой деревом комнаты рос дуб. На его ветвях мерцали фонарики, а самые верхние ветви изгибались, образовывая потолок. Извилистая лестница вела на этаж выше, где стояла кровать. Роан рылся в стоящем под ней сундуке.