Фейри с Арбата. Гамбит

   "Такой, ага", - фыркнула воображаемая Настасья, обозвала ее мечтательной дурой и смылась. А Лиля достала из сумки детективчик в мягкой обложке, про страшную тайну древнего артефакта, и села в вагон. Надо было кровь из носу сегодня явиться в родную библиотеку, к ненаглядным гадюкам и пыльному Достоевскому. Детективчик был тут весьма кстати: пусть гадюки плюются ядом в ни в чем не виноватую Екатерину Лесину и ее "ширпотреб", а не в "лодыря и трутня, парткома на тебя нет". Что за дрянь такая партком, Лиля знала исключительно из Довлатова и уроков истории, но была твердо уверена: там заседают именно такие антикварные гадюки в крепдешиновых блузах.

   К Молодежной детективчик кончился. Почти - последнюю страницу Лиля дочитывала на эскалаторе, чуть не сшибла старичка-одуванчика с палочкой и чуть не получила этой же палочкой по голове, вдобавок к матерной фиоритуре в три колена.

   Гадюки в библиотеке встретили ее приветливыми оскалами. На "здрасьте" не ответили, - впрочем, как всегда, - лишь глянули на детективчик, театрально потеряли дар речи от возмущения и отвернулись, жаль, ненадолго. Лиля только и успела повесить куртку в шкафчик да переобуться, как за спиной зашипели хором, в хрустальную терцию:

   - Явилась, краса! Иди в запасник, вчера вернули Гончарова - лохмотья одни, чинить надо.

   Лиля вздохнула, проглотила "и вам здравствовать" и покорно свернула в узкий проход между стеллажами. За три года работы здесь она твердо усвоила: единственный способ выжить в "дружном" коллективе - не отвечать на шпильки и не протестовать, что бы ни велели делать.

   Ее остановило шипение Инны Юрьевны, змеюки особо ценной и редкой, каплей яда убивающей половозрелого слона:

   - Делом займись, а то одни мужики в голове. Еще и сюда таскаются, все пороги истоптали, спрашивают - когда наша красавица соизволит на работу выйти!

   Мужики?! Лиля чуть не засмеялась в голос. Какая проницательность! Вот были бы физиономии у гадюк, если б в библиотеку явился Эри! Его коса, куртка из оленьей кожи и здоровенный сакс за поясом, по которому и получил прозвание, привели бы их в полный восторг. До валокордина и коллективного письма в партком.

   Змеюка, не получив реакции на яд, решила жертву додушить. Никак, возомнила себя дикой бразильской анакондой - это при росте-то в сто пятьдесят сантиметров с каблуками и шиньоном. Потопала этими самыми каблуками, толстыми, ортопедическими, от Gabor, и фыркнула:

   - Снова грязи нанесла! Помой за собой, королевна.

   Лиля вздохнула. За собой, конечно. Как поставила швабру четыре дня назад, в таком положении та и осталась. Уборщицы нет, ставку на правах главной забрала Инна Юрьевна, но не ей же мыть, в шелковой-то блузке и с высшим филологическим! И остальные дамы к швабре не притрагиваются, у них тоже блузы и образование.

   - Не волнуйтесь, Инна Юрьевна, - сказала Лиля.

   Хотелось добавить: в вашем возрасте опасно, но не стала. На весь день заведутся, не остановишь. А Гончарова и правда нужно чинить.

   В покое ее не оставили даже в запаснике. Анаконда явилась следом, уселась напротив Лили и принялась зудеть. Должники не оповещены о сроках возврата, книг на ремонт полкоробки, а клей уже заканчивается. Хотелось бы знать, что наша принцесса себе думает - ей будут за просто так деньги платить? Или хахали все мозги застили?

   - Что за хахали-то, Инна Юрьевна?

   Она улыбнулась как могла мягко. Было в самом деле интересно. За все ее двадцать два года из хахалей был только Сенька, и тот - друг с песочницы, с ним и спать как-то неловко.

   Анаконда поспешила плюнуть ядом:

   - А я всех твоих хахалей наперечет знаю? Сопляк, лет семнадцать. Подсудное дело, между прочим - с малолетками вязаться! Ни стыда, ни совести.

   Лилю перекорежило. Сопляк?! Подсудное?! Вот то, что у них было с Эри, это называется "вязаться"?! Щука ты сушеная! Два года надо мной издеваетесь, хватит уже.

   Она отложила Гончарова в сторону. Аккуратно. И улыбнулась. Так, как Настасья учила - о, Настасья много чему учила, целый курс актерского мастерства.

   - Инна Юрьевна, а у меня с прошлого года еще две недели от отпуска остались, правильно?

   Щука недоуменно сощурилась.

   - И я их взять могу по необходимости, правда? - Лиля улыбнулась еще ласковее, пододвинула к себе ручку и чистый лист из пачки, всегда лежавшей на столе.

   - Не можешь, - усмехнулась щука. - Я тебе ничего не подпишу. Взяла моду гулять!

   - А и не надо, - согласилась Лиля. Быстро написала на листе несколько строк. - Я увольняюсь по собственному желанию. Прямо сейчас. А те две недели в счет отработки.

   Вскочила на ноги и пошла прочь. Ощущение было такое, будто сбросила рюкзак с кирпичами. В полтонны. А работа... работу можно и новую найти. Уж Инны Юрьевны там точно не будет, а все остальное переживем.

   Щука, может, и шипела что-нибудь вслед, но Лиля уже не слышала. Ей было хорошо.