Фэйри (СИ)

— Мм… А какой именно? Помнишь тот синенький с розовыми сердечками? Это был мой любимый в коллекции.

— Точнее, рабочий журнал, — поправился Оливер. — Но написал его не ты.

— Довольно логичное предположение, учитывая, что я последние два века никуда не уходил. Но откуда ты знаешь, что я не написал его раньше?

— Подчерк не твой…

— Я пытался доказать, что графология — абсурд.

— Никаких помарок или зачеркиваний.

— Мне было скучно, я увлекся чистописанием.

— Написано гелевой ручкой.

— О… А что такое…

— И на обложке вытиснены твои инициалы.

Несколько секунд из гроба не доносилось ни звука, а потом послышался тяжелый вздох.

— Какая безвкусица. Да, должен признать, на этот раз ты прав — я бы никогда не завел бы такой журнал. Вот и доверяй после подобного людям.

— Я полистал его немного и обнаружил, что тут лишь твои первыеисследования. Видимо свои главные открытия ты им не доверил?

— Им?

— Тому, кому ты продиктовал эту информацию. Я хочу знать, кто это был.

— Хмм… — некто их гроба призадумался, а потом из его голоса даже исчезли глумливые интонации. — Позволь мне предположить — дневник попал в руки к кому — то очень старому и очень влиятельному? И он собрал целый отряд ученых, чтобы воспроизвести формулу.

Оливер вздохнул. У него складывалось ощущение, что каждый раз, когда он сообщает что — то этому человеку, он лично вкладывает патрон в барабан револьвера, который в будущем окажется у его виска. Но поделать ничего было нельзя — его собеседник был достаточно умен и мог сделать правильные выводы даже из молчания.

— Только он был один, — поправил Дрейк. — Сам проводил все исследования. И угробил при этом кучу народа.

— Еще один дилетант, не способный рассчитать теоретические последствия в столбик на бумажке, — вздохнул голос.

— Он улучшил твою формулу.

Из гроба донесся истерический смех, переросший в непристойное ржание.

— Ну, — поправился Оливер, — Он так думал. Вернемся к моему вопросу. Двести лет назад ты открыл кому — то часть своих знаний. Не самую ценную, но представляющую огромный интерес для многих. Два века спустя, эта информация попадает не в те руки и погибает множество людей.

«И не только людей», — добавил он мысленно.

— Я даже не буду спрашивать о твоих мотивах — боюсь, чтобы их понять надо быть слишком… тобой. Кому ты ее отдал?

— Это было двести лет назад. Вправду, хочешь ее найти? Не думаю, что она тебе много расскажет.

— Хочу проследить цепочку, — ответил Оливер, отметив про себя, что это «она».

— Хм… а что ты сделаешь, если я не отвечу на твой вопрос? Закопаешь меня еще глубже? Мне кажется у тебя мало рычагов воздействия.

— Я не выпущу тебя.

— О, ну на такое я и не рассчитывал. Вопрос пустяковый, так что и моя просьба будет такой же.

— хмыкнул собеседник. — Смени мое место заточения на чуть более комфортное. Согласен даже на сырой подвал, если там можно сделать несколько шагов и есть вентиляция. Обещаю, сразу как окажусь там, расскажу тебе все о той девушке.

Оливер резко выдернул из — под крышки осколок кирпича, захлопнув гроб. Наверное, еще несколько десятков минут он сидел в яме, тупо уставившись перед собой, не обращая внимание на постепенно прибывающую грязную мутную воду.

Его интуиция вопила о том, что принимать подобное предложение — крайне плохая идея. Опыт подсказывал, что в действиях собеседника есть двойное, тройное и даже одиннадцатое дно. Но с другой стороны, если все это часть какой — то его игры, начатой два века назад… То Оливеру нужна хоть какая — то ниточка, с которой можно начать распутывать этот клубок.

Поднявшись на ноги, громила схватился за ручку в изголовье гроба и одним движением выкину стальной ящик из двухметровой ямы, как будто он ничего и не весил.

Темнота небольшой подвала, разделенного на две половины массивной, внушающей уважение с первого взгляда решеткой, была разорвана квадратом света, вылившимся из открывшейся двери. Громила в плаще спустился вниз, волоча за собой стальной гроб, не особо заботясь о его сохранности, стукая его о каждую ступеньку.

Оливер подтащил гроб на середину комнаты, поставив его вертикально перед дверцей, распахнул решетку и, развернувшись к стальному ящику, принялся снимать с него цепи. Едва он закончил с этим, он распахнул крышку, схватил за шкирку человека внутри и резко дернул, буквально забрасывая его за решетку. Одежда на человеке, похоже давным — давно прогнила, потому что она затрещала и развалилась даже от такого небольшого движения — в камеру человек влетел практически голым.

— Мило, — откликнулся он, разглядывая помещение, — Навевает воспоминания. Но неужели за два века прогресс не дошел до чего — то большего, чем решетки? И где замок?

Оливер молча захлопнул дверцу и взялся за компактный сварочный аппарат. Человек с интересом наблюдал за его действиями, точнее, за самим устройством в его руках.

— Радикально, — признал он, когда Оливер закончил сварочные работы.

— А еще есть та дверь наверху, — качнул головой в сторону выхода Оливер. — Итак, вернемся к воспоминаниям.