Фею не драконить! (СИ)

Увидеть орков, если они сами этого не желают, невозможно. Но они ведь меня караулят, значит, где-то в кустах или в тени дома притаился один из следопытов.

Я попыталась взглядом отыскать сама, разумеется, не преуспела и тогда негромко окликнула:

— Эй! Есть кто? Кто сегодня дежурит?

— Есть, вождь, — чуть ли не на моих глазах из ниоткуда материализовался, но на самом деле просто выскользнул из густой тени один из моих зеленокожих подопечных.

— Не вижу лица, это кто? — прищурилась я.

— Базето́г, вождь.

— Добрый вечер, Базетог. Нет ли известий о риате Ланце? Не возвращался?

— Нет, вождь. Не возвращался.

— Хм-м. И никаких других новостей?

— Мать его прилетала. Но ты, вождь, сама знаешь. Она у тебя гостила.

— А его отец или брат?

— Нет. Не появлялись.

— Ясно. У вас все нормально? Я закрутилась совсем, а вы тоже что-то притихли и пропали.

— Ты занята, вождь, — усмехнулся орк. — Город гудит. Про дракона все узнали. Твоя репутация, вождь, взлетела до небес. Фея, окрутившая дракона… Такого еще не бывало на людской памяти.

У меня вырвался смешок. Да уж. Еще кто кого окрутил и заморочил. И тут я осознала фразу.

— На людской памяти? — повторила я ее. — А на памяти других народов?

— Случалось в иные времена. Духи предков говорят, что сила у обоих тогда взрастает. Духи довольны. У нас хороший вождь. Сильный. Только своенравный очень.

— Что еще говорят духи? — поджала я губы. Потому что совершенно не понимала, по-настоящему ли орки говорят с этими духами предков, или им как-то передает весточки шаман.

— Велено ждать и беречь, вождь. — Орк не скрываясь, улыбнулся во всю пасть, продемонстрировав внушительный набор зубов и клыков.

Спорить я с ними уже давно перестала, бесполезно ведь. Но решила сообщить о том, что со мной связался Эдгар. Рассказала о записках, которыми он меня уже сутки закидывает.

— Так что этот авантюрист снова во что-то вляпался. Хочет, чтобы я ему помогла. Вы что думаете об этом?

Орк призадумался. Потом выдал:

— Нет, вождь, не вмешивайся пока. Мы спросим духов предков, они укажут вектор пути.

— Да я сама и не планировала. И риата Ланц настрого запретила. Просто думала, вдруг это вам важно. Ведь именно с Эдгара вся эта история началась.

— Он камешек, вызвавший лавину. Лавина — это ты, вождь.

— Вот уж спасибо! Ладно, я пошла спать. Ах да! — волшебной палочкой я обновила ему вид и фактуру костюма. — И передай остальным, чтобы не забывали появляться для дозы волшебства.

С этой круговертью едва не запустила приличный облик своих пятерых подопечных. А мне ведь нужно, чтобы они не пугали приличных граждан Берриуса и выглядели достойно. Вот и облагораживала их наряды своим фейскими чарами.

Перед тем как лечь спать, написала все же Ирдену. А то его нет и нет, и новостей никаких. Все равно пока не спится, покончу уж сразу со всей корреспонденцией.

'Прилетала твоя мать. Оторвала дверной колокольчик. Чуть не сожгла мне кухню. Выпила почти весь самогон. Улетела знакомиться с моей семьей. Будет свадьба. Не отвертеться. Прости, но я недостаточно храбрая, чтобы спорить с драконицей. Про наш уговор я ей не рассказывала. Она уверена, что все по-настоящему.

Твой брат опять устроил что-то мутное. Забрасывает меня вестниками, просит помощи. Подписывается мужем. Он муж или ты? Клара'

Ответ прилетел буквально через три минуты. Торопливо накарябанный грифельным карандашом на грязном клочке бумаги, оторванном от газеты.

«Мою ж мать! Сильно запугала? Прости! Она такая. Что натворил Эдгар? Мне не писал. Муж — я. Я — муж! Поняла? Ты моя жена! Ирден».

Я хмыкнула. Вот пусть сам решает все со своим близнецом. Я мстительно сложила в стопочку все послания Эдгара, включая последнее и завернула в свой вестник, в котором написала:

'Я уже запуталась, кто из вас мой муж. Эдгар уверяет, что он. Разбирайтесь сами. Кларисса.

Примечание. Я вообще уже не уверена, что замужем. Но ты хотя бы помнишь, как меня зовут'.

Ответа не было минут десять. Но я честно решила дождаться, пока Ирден ознакомится с шедеврами эпистолярного жанра от своего младшего брата. Ответ порадовал и насмешил. Правда, написан он был на еще более грязной бумажке. И тоже оторванной от края газеты.