Фехтмейстер

Адвокат Томаш Дембицкий не был бы адвокатом и не был бы Томашем Дембицким, когда б упустил случай поучаствовать в трапезе князя Эстерхази. Приняв на себя роль метрдотеля, он витал над столом, повествуя душераздирающие истории, связанные с теми или иными блюдами, приготовленными для угощения высоких гостей.

— …А вот, ваше светлейшее высочество, знаменитое «филе Эстерхази», приготовленное по рецепту Яноша Гунделя, коий до недавнего времени был председателем общества будапештских содержателей гостиниц и рестораторов. Это филе названо в честь вашего дорогого родственника князя Пала Антала Эстерхази, дипломата и члена правительства Баттяни. Сей достойный представитель вашего рода был также членом Венгерской академии наук…

Генерал Мартынов вполуха слушал кулинара в лейтенантских погонах, из-под опущенных ресниц наблюдал за реакцией князя Миклоша. Его светлейшее высочество неспешно пережевывал родственное филе, не выражая, кажется, по этому поводу особых чувств. Он подал знак слуге налить вина, и хозяин дома моментально оказался рядом с бутылкой «Мон Каленберга».

Евгений Иванович Мартынов был хорошим игроком в покер. Он любил угадывать настроения, а порою даже и планы людей, глядя на положение их рук, на движения глаз, усмешки… Лицо Миклоша Эстерхази не выражало ничего. И это в то время, когда реакция противника была столь важна для осуществления задуманного в Ставке глобального блефа!

Недавние декабрьские и январские снегопады сделали Бескиды практически непроходимыми, и это давало возможность совершить один из грандиознейших обманов в истории войн. Несколько городков в непосредственной близости от русских позиций действительно были полностью отселены. В получившиеся таким образом военные лагеря день и ночь прибывали эшелоны с живой силой и снаряжением. У выявленной контрразведкой австрийской агентуры должно было создаться впечатление, что здесь готовится мощнейший кулак для сокрушительного удара.

Мало кто знал, что вся эта перегруппировка, именуемая в штабных документах операция «Порфирогенет» представляет собою обычную карусель. Каждый день в сторону фронта с песнями направляются «полки», и каждую ночь в полном молчании они уезжают обратно. Мало кому было известно, что в «полках» этих не более четырехсот штыков, а вовсе не три с лишним тысячи, как положено по штату, что вооружены они чем бог послал, а снарядов к орудиям не хватит и на день серьезного боя. Что главными полководцами, призванными защищать эти позиции, являются генералы Мороз и Снегопад, и что в случае неудачи данной авантюры российской армии предстоит настолько тяжелая схватка, что битва у Мазурских озер будет вспоминаться как мелкая неудача.

Генерал Мартынов знал это. Знал он и то, что некомплект офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов в армии достиг критической величины, и на тысячу нижних чинов ныне приходится не более четырех кадровых офицеров. Что при нуждах фронта в двести пятьдесят тысяч винтовок в год заводы могут дать только шестьдесят тысяч. Что дневное снарядное довольствие составляет десять выстрелов в день на пушку. Что другого шанса выправить положение может уже не представиться.

«Или грудь в крестах, или голова в кустах», — гласила старинная русская пословица.

Евгению Ивановичу хорошо представлялись многочисленные кресты и звезды, которым надлежало украсить мундиры недавних братьев по оружию. Однако его, в случае успеха операции, вероятнее всего, ожидала как раз совсем иная участь.

Генерал Мартынов в безмолвии взирал на своего визави, поглощая кусочки нарезанного мяса, до изнеможения терзая себя вопросом, поверил ли князь Миклош его блефу. Лицо его светлейшего высочества как и прежде не выражало ничего. И все же генералу Мартынову суждено было нынче увидеть игру эмоций на этом забронзовевшем лице.

В тот момент, когда на стол подавали десерт, и адвокат Дембицкий расхваливал блинчатый пирог и ретэш с миндалем, в трапезную с ошалевшим видом вбежал фон Родниц.

— Ваше светлейшее высочество, вас изволит разыскивать его императорское высочество, эрцгерцог Карл! Он ждет у аппарата.

ГЛАВА 25

Пустой кольт — пустые разговоры.

Дикий Билл Хиккок

Выстрелы грохнули над головой. Один. Другой. Пуля часового с вышки ударила в борт груженного дровами воза, отламывая длинную узкую щепу. Та встряла в снег чуть в стороне от запястья Барраппы, но он не заметил этого. Проскользнув под задней осью, он в кувырке выкатился из-под своего импровизированного укрытия и, оскальзываясь, побежал куда глаза глядят.

«Стой!» — неслось со стены. Барраппа вспугнутым зайцем отпрыгнул вправо. Это был старый прием, усвоенный им с детства. Подавляющая часть населения Земли — правши, поэтому большинству стреляющих куда удобнее смещать оружие влево, чем вправо. На меткости выстрелов это сказывается весьма значительно, особенно у посредственных стрелков. Барраппа мчал, не жалея ног, вдоль улицы в сторону каких-то мастеровых, остановившихся поглядеть на диковинное зрелище.