Фехтмейстер

— Все.

— Едешь с сотником. Хорошо бы Чарновскому сообщить, — кинул он атаманцу.

— Он уже знает.

— То есть как это знает?

— Платон Аристархович, — Холост изобразил на физиономии невыразимое страдание, — если я говорю, что знает, значит, так оно и есть. Заурбек, мухой, по машинам!

* * *

Действительный статский советник Родзянко впервые за последние несколько лет облачился в положенный ему шитый золотом камергерский мундир. Он стоял на платформе, глядя, как отходит от перрона поезд с царской свитой. Несколько минут назад с соседнего пути в Могилев, в Ставку Верховного главнокомандующего, уже тронулся бронепоезд «Князь Пожарский». Третьим в этой железнодорожной кавалькаде должен был следовать литерный состав его императорского величества. Родзянко стоял на перроне, глядя, как суетятся у вагонов отъезжающие, и осанистые проводники смиренно просят господ пассажиров занять места. Он глядел и вспоминал недавний обед с государем. Обед, после которого председатель Государственной думы встал из-за стола голодным, поскольку кусок не шел ему в горло.

— А мы совсем недавно тут о вас вспоминали, — как ни в чем не бывало объявил Николай II, предлагая его превосходительству занять место за столом напротив себя. — Представляете, контрразведка вбила себе в голову, будто вы поддерживаете сношения с германским Генеральным штабом. Можете в такое поверить? Они утверждают, что в своем докладе, опубликованном намедни в газете «Русская весть», вы будто бы цитировали некий тайный документ, даже о самом наличии коего вам не положено было знать. — Царь пригрозил Михаилу Владимировичу пальцем. — Ну да ладно, я им вас не выдал. Вы угощайтесь, голубчик, угощайтесь. Блюда у меня здесь простые, русские, изысков не водится.

Родзянко поглядел на стоящий на столе золоченый ковш с красной икрой, но класть ее себе не стал, зная, что император ее не любит.

— Хорошо все же, что вы к нам пожаловали, — между тем продолжал Николай II. — Я уж послать хотел за вами. Не контрразведку, не пугайтесь.

— Да я и не пугаюсь, — стараясь не дрожать голосом, проговорил гость, с невольной благодарностью вспоминая давешнего ротмистра с его предупреждением.

— Действительно, с чего бы? Хотя где-то рядом с вами наверняка гадюка угнездилась! — Император назидательно погрозил Родзянко пальцем. — Вы уж глаз держите востро!

— Всенепременнейше, — заверил Михаил Владимирович.

— Но я не о том говорить хотел. — Император пригубил из бокала с морсом. — Вы тут меня все норовите попотчевать неким диковинным блюдом из либеральной кухни, именуемым Ответственное министерство. Вот я подумал неспешно над вашими предложениями и решил — и впрямь, отчего же не испробовать.

— Это воистину мудрый шаг, Ваше Императорское Величество, — от неожиданности Родзянко даже поднялся с места.

— Да вы присаживайтесь, любезнейший, присаживайтесь. И кушайте, что же это вы ничего не едите? Или угощение не по нраву? Так вот, решил я учредить предлагаемое вами правительство, а то что ж получается — кого я ни назначу, всяк для вас крив и туп. Нехорошо это! А потому нынче же я учреждаю комитет, коим нещадный контроль над действием правительства осуществляться будет. Во главе его стану я сам. Согласитесь, любезнейший Михаил Владимирович, мне, как самодержцу всероссийскому, сие по чину подобает. Вы же, обер-прокурор Синода, ну и, конечно же, предстоятель сенаторов наших, мне первейшими станете помощниками. Насчет общего числа тех, кто войдет в сей комитет, об их задачах и предлагаемых вами кандидатурах я к возвращению жду подробнейших взвешенных предложений.

— А кого же Ваше Императорское Величество полагает сделать главой Совета министров? — невольно чувствуя неладное, проговорил Родзянко.

— О, это думский лидер. Я читал его выступления, они прекрасны. Сразу видно, человек дельный и волевой. Как раз такой, какой в этот трудный час нужен России.

— Кто же это? — едва дождавшись окончания фразы, спросил председатель Государственной думы.

— Александр Федорович Керенский, — как ни в чем не бывало объявил Николай II.

Если бы вместо этих слов государь вытащил из кармана френча пистолет и выстрелил Родзянко в голову, вряд ли тот чувствовал бы себя хуже. После этого Николай II еще что-то говорил, но Михаил Владимирович этого уже не слышал. Он встал из-за стола голодным и по просьбе императора отправился провожать его на вокзал. Ему очень хотелось немедленно приказать шоферу отвезти его к старому другу и соратнику Александру Ивановичу Гучкову, но, увы, новоиспеченный посол уже был где-то на пути в Африку.

«Это какой-то заговор, — прошептал себе под нос Родзянко. — Невероятно!»

Он повернулся, чтобы уйти в здание вокзала, и едва не столкнулся плечами с ночным знакомцем. Тот двигался через толпу провожающих подобно крейсеру, прокладывающему себе путь сквозь рыбацкие шхуны. За ротмистром, груженный баулами, поспешал его ординарец.

— Вы что же, не успели на поезд? — глядя на хмурое лицо конногвардейца, по-своему истолковал увиденное председатель Государственной думы. — Если желаете, я попрошу, чтобы до первой станции вас взяли на императорский.