Фехтмейстер

Но вернемся к японцам. Мне удалось захватить Мияги, когда он уже достал бумаги Филиппова из тайника. Удалось взять его в плен, хотя надо сказать, это было непросто. Однако доставаться живым русской контрразведке этому гордому самураю очень не хотелось. Он сделал трюк, который известен в Японии всякому представителю благородного сословия воинов: перетянул ниткой мизинец на ноге, и, когда тот начал отмирать, снял петлю. Трупный яд очень быстро отравил кровь, и Сабуро Мияги скончался буквально на пороге вашего штаба. К сожалению, под Инкоу меня ранило, и я не успел предупредить конвоиров о возможности подобной каверзы.

— Да, очень печально.

— Не то слово. Ведь бойцы «Черного океана» наверняка знали, куда и зачем отправился Мияги. Уверен, теперь они желают получить архив Филиппова обратно. С началом войны японцы вновь обрели возможность ездить в Россию и, конечно же, не преминули воспользоваться случаем для решения давно ждущей задачи. Скорее всего меня они считают простым исполнителем. Вы их интересуете куда больше.

— Но я ни слова не сказал с Мияги. Когда его доставили в штаб, он уже еле дышал.

— Вряд ли японцы знают об этом, — покачал головой Чарновский. — В любом случае они желают либо отомстить нам, либо заполучить документацию. И в том и в другом случае Лаис нужна им как заложница. Надо признаться, они весьма наблюдательны. Бог весть как им это удалось, но они точно выявили связывающую нас болевую точку. И как водится, безжалостно ударили туда. Полагаю, следующим ходом они захотят встретиться с нами с глазу на глаз.

В дверь кабинета постучали.

— Ваше высокоблагородие, — на пороге стоял один из дневальных, — тут мальчонка прибег, записку для вас оставил.

* * *

Григорий Иванович Котовский, вернее, штабс-капитан Котов, поглядел на свесившееся из открытой дверцы «даймлер-бенц» тело в форме майора австрийской армии.

— Да, неудачно вышло. — Он почесал крупную бритую голову рукоятью маузера. — Живой бы он нам больше пригодился.

Вот уже второй день его особый рейдовый эскадрон кружил вокруг городка Каркурц, ища лазейки. Как сообщали местные жители, на днях в город приехали какие-то очень важные начальники, заняли ратушу под штаб, и теперь на площади перед этой старой замковой башней такая кутерьма, что ни пройти, ни проехать. Автомобили, адъютанты, штабисты… На беду, Каркурц, где прежде стояла лишь сотня гонведов[34], теперь охранялся двумя батальонами немецкой пехоты при трех броневиках да плюс к тому дивизионом австрийских гусар. Как ни крути, силы неравные.

И все же знаменитого на всю Россию мастера налетов не оставляла мысль пробраться в Каркурц под самым носом врага и устроить там «гулянье с фейерверком». Направлявшийся в Каркурц майор с корреспонденцией мог бы, вероятно, многое поведать о системе обороны городка, но, как говорится, мертвые — хорошие слушатели и плохие собеседники.

Один из взводных командиров его эскадрона, бывший подпоручик сербской армии Дундич открыл лежащий у ног мертвого офицера портфель.

— Что тут у нас? — произнес он, вытаскивая один из лежащих там конвертов. — Угу, — взводный пробежал глазами ровные, как строй гренадеров, строки, — сообщение о том, что в распоряжение генерала фон Линзингена направляется бронепоезд «Панцер Цуг 16», экспериментальная модель.

Подпоручик глянул на командира темными глазами, в которых проглядывали странные отблески пламени.

— Григорий Иванович, я, кажется, рассказывал вам о том, как жил за океаном в Техасе…

* * *

Железный динозавр, именовавшийся «Панцер Зуг 16», пыхтя, наползал на крошечную станцию Польхау, медленно сбрасывая ход. Это стальное чудовище было гордостью эскадры сухопутных броненосцев императора Франца-Иосифа. В отличие от пятнадцати старших братьев он нес не два, а три орудия, причем одно калибром 105 мм, и 10 пулеметов вместо 6.

На заснеженном перроне было пусто. Командир бронепоезда уже начал искренне недоумевать, с чего бы вдруг начальник станции передал ему приказ остановиться. Но тут двери крошечного вокзальчика открылись, и на платформу вышел щеголеватый гусарский офицер в расшитом золотом доломане.

— Подпоручик Дундич, — отрекомендовался он, вскидывая руку в приветственном жесте.

— Капитан Хорст, — ответил начальник бронепоезда.

— Здесь майор фон Шальбург, адъютант его величества, — без запинки продолжил подпоручик. — У него приказ императора, который ему велено довести до сведения экипажа бронепоезда.

— Пусть он передаст его мне, а я сам доведу до сведения…

— Майор должен лично зачитать приказ. Вы потом распишетесь в журнале в его получении.

— Вот еще штабные штучки, — недовольно пробормотал Хорст.

— Постройте экипаж бронепоезда на платформе, — тоном, не терпящим возражения, скомандовал подпоручик Дундич.

— Строиться на платформе! — Капитан Хорст повернулся и кинул распоряжение в темноту боевой рубки.

Спустя две минуты на перрон вышел статный высокий майор с пакетом в руке.

— Здесь все? — поинтересовался Дундич.

— Все, — подтвердил капитан Хорст. — Машинисты в паровозе остались.

— Тогда командуйте.