Фехтовальщица

Не склонная бросать слова на ветер, фехтовальщица всерьез решила взяться за прачечную и рассказала Мишо об идее желоба, который хорошо было бы протянуть от колодца к котлам и про насос, чтобы качать воду прямо из-под земли.

Мишо сначала продолжительно молчал и переглядывался с Клеманом, а потом спросил:

– Сама, что ль удумала?

– Сама.

– Клеман, а?

– Тут какой-то подвох, отец.

– Да какой подвох? Давайте, я сама съезжу к Форгерону! – предложила девушка.

– К какому Форгерону?

– Это кузнец, штуковины разные изобретает. Я думаю, он сможет соорудить такой насос.

Мишо еще немного подумал, потом кивнул и разрешил поехать к Форгерону. Женька, уже неплохо узнав город, нашла кузнеца все в том же дворе, где стояла его, значительно облегченная по сравнению с первоначальной моделью, летательная конструкция. Теперь конструкция имела вид того самого треугольника, который когда-то нарисовала на земле фехтовальщица, а сам конструктор в позе роденовского мыслителя сидел перед ней на чурбаке. Рядом лежал его пес Брут. Увидев девушку, Брут завилял хвостом, а задумчивый Грегуар даже не шевельнулся.

Женька выпрыгнула из тележки, велела Тавье подождать и, пройдя за ворота, подошла к аппарату. Потрогав конструкцию руками, она сказала:

– Полотно провисает… Это плохо.

– Ткань дурная, я каждый день подтягиваю, – ответил изобретатель девушке так, будто они каждый день беседуют об этом.

– Может быть, проклеить чем-нибудь?

– Может быть.

– И кресло надо убрать.

– А где сидеть?

– Не надо сидеть, нужно лететь. Вот отсюда должен идти поддерживающий шнур. Его нужно закрепить на поясе… А здесь, впереди сделайте легкий поручень… Как это объяснить?..

Форгерон молча подал девушке веточку дерева, которую теребил в руках. Она улыбнулась и, как в прошлый раз, стала чертить ею по земле. Поверхность была мокрой, и чертеж получился довольно четким.

– Вот так, – сказала она. – И еще нужно равновесие. У тебя, по-моему, передняя часть тяжеловата, а это верное пике.

– Что?

– Врежешься носом в землю, говорю. Что ты так смотришь?

– Вы кто, сударыня?

– Я развозчица из прачечной Мишо.

– Тогда такие мысли не должны быть в вашей голове.

– А это и не мои мысли, – не стала присваивать себе идею будущего дельтапланеризма Женька. – Я только предаю их тебе.

– Зачем?

– Вижу, что ты для этого подходишь.

– А та, другая? Которая советовала мне изменить форму?

– Та другая – это другая. Помалкивай об этом, а то у тебя ничего не получится. Теперь о том, зачем я приехала.

Девушка рассказала о своих замыслах. Выслушав ее, Грегуар согласился, что идея вполне осуществима, и они поехали к Мишо. Там прямо перед носом хозяина и его недоверчивого сына он нарисовал чертеж. Вместе с ним лихо водила пером по бумаге и фехтовальщица, что повергло хозяина в новое безмолвное изумление. Кузнец предложил еще сделать новые котлы с трубами, ведущими прямо в лохани, чтобы не переливать ее ведрами. Мишо озадаченно посмотрел на рисунок, потом на сына и спросил:

– Что теперь скажешь, Клеман?

– Нужно будет останавливать прачечную.

– На неделю, не больше, – пообещал Грегуар. – Котлы можно сделать отдельно.

– Это неглупо, но что это даст?

– Работа ускорится, сударь, – сказал фехтовальщица. – Вы сможете взять на себя еще несколько домов.

Мишо поворочался в кресле, поскреб затылок и снова посмотрел на сына.

– Посчитай все это, Клеман, – велел он. – Через три дня я должен видеть эти расчеты, а ты, прыткая, ступай, теперь мы без тебя разберемся.

Новость о возможных переменах прачки приняли настороженно.

– Зачем это все надо? И так было сподручно.

– А теперь будет легче и быстрее! Воду из колодца можно накачать, а не носить, а подогретую сразу из котлов в лохань пустить! Я попрошу, и Грегуар еще какую-нибудь вертушку придумает, чтобы руками не стирать!

– Как «руками не стирать»? – поразилась даже Беранжера. – А куда ж все тогда? На улицу?

– Не… не знаю, – неуверенно сказала отчаянная реформаторша, забывшая в угаре своей деятельности об этой обратной стороне прогресса. – Можно рабочий день сократить и субботу для отдыха освободить.

– Так тебе это и позволят!

Но Женька не теряла надежды, хотя воевала на заведомо невыгодных позициях. Она понимала, что вступила в поединок не столько с Мишо, сколько с самим ходом мировой истории, но ее это не смущало, – она существовала в реалиях особенного сюжета и, кроме того, сражаться с превосходящими силами противника было в традициях всех романтиков.

Превосходящие силы

Де Санда, как и предсказывал Лабрю, конечно, не остановила беременность фехтовальщицы. Невзирая на то, что это был ребенок его главного соперника, он продолжал планировать отъезд в Италию. Женька пыталась говорить о затеянных преобразованиях в прачечной и даже летательном аппарате Форгерона, но Даниэль раздражался еще больше.

– Прачки когда-нибудь тебя побьют, а этот сумасшедший кузнец разобьется! – кричал он, не обращая внимания на публику окраинного кабачка, куда привез девушку для встречи. – Нарисовала там что-то невнятное на мокром песке!.. Тебе мало шпаги? Ты уже хочешь убивать росчерком пера, как того бакалейщика?

– Бакалейщик сам виноват!