Фехтовальщица (СИ)

— Ну, почему же издевались? Франсина сама села мне на колени, а ее обманщик-папаша просто нарвался! Вздумал подавать нам какую-то тухлятину! Де Брюса не остановить, когда он в ярости. Его не мог успокоить даже Гастон!

— Еще и Гастон? Бандиты! Бандиты! Скоты!

Женька опять стала вырываться, пытаясь оттолкнуть маркиза ногой, но он прижал ее к стене, сковывая этим все ее движения.

— А ну успокойся! — вдруг хищно сузил глаза фаворит короля. — А то сейчас сорву с тебя это дешевое платье и отправлю бегать голой по Булонже!

Фехтовальщица замерла, но не от слов, а от вида черных зрачков на фоне потемневшего лица. В них будто раскололся какой-то сверкающий шар, осколки которого просыпались прямо внутрь ее разгоряченного тела. Она даже не решалась сглотнуть, опасаясь поцарапать горло.

— …Да… все… все… я спокойна, — сказала она.

Де Шале отпустил ее, потом легко, словно продолжая танцевать какой-то танец, опустился на одно колено, поднял с пола упавший платок и опять приложил к ее ранке под грудью. Цезарь прижал батистовый лоскуток корсетом, зашил, потом помог девушке надеть корсаж, сомкнул его за спиной и таким же образом перехватил ниткой сдвинутые края. Когда облик «невинной провинциалки» был восстановлен, маркиз одобрительно потрепал пажа по кудрявым волосам и повел фехтовальщицу вниз.

В галерее, у дверей, где продолжал дежурить мушкетерский пост, стояла и нервно озиралась по сторонам Виолетта. При появлении госпожи де Бежар в паре с маркизом де Шале перламутровые щеки фрейлины порозовели, а лицо приняло кислое выражение.

— Вольта еще не началась, Лили? — спросил, как ни в чем не бывало, фаворит короля.

— Где вы были, сударь?

— Мы поднимались наверх.

— Зачем?

— Посмотреть картины в верхней галерее. Зачем еще может подниматься наверх молодой мужчина и привлекательная девушка, которой он понравился? Фрейлина королевы не должна спрашивать такие глупости. Верно, господин де Горн?

Офицер охраны, улыбнулся и кашлянул в перчатку, а его мушкетеры с той же искрой в глазах переглянулись. Только один из них почти не обратил внимания ни на фаворита короля, ни на Женьку, ни на Виолетту. Он, как будто думал о чем-то своем, и это свое было ему намного важнее того, что происходило сейчас вокруг.

— Госпоже де Бежар предписано не выходить из дома, — продолжала Виолетта.

— А она и не выходила.

— Ее вот-вот арестуют!

— Тем более! Должна же она получить до этого хоть что-то приятное.

— Вы… вы…

— Я, конечно, о картинах, госпожа де Флер, а то, что интересного она могла видеть в своем Беарне?

— Но у вас… у вас порван воротник…

— Что воротник, у госпожи де Бежар даже лопнули шнуры корсета. Там было темно, и мы зацепились за что-то.

Мушкетерский пост смеялся, уже не прикрываясь перчатками, а довольно поглаживая свои щегольские усики. Королевским солдатам, похоже, очень импонировала ироничная откровенность маркиза, которая не могла не задеть некие, родственные им струны. Не смеялся только все тот же невозмутимый и задумчивый мушкетер, который продолжал смотреть мимо.

— Вас искал король, сударь, — сказала Виолетта, глазки которой так и брызгали вокруг горячими колкими искорками.

— Да, я уже иду, Лили. Цезарь, останься и зашей госпоже де Бежар корсаж под левой грудью. Там наверху мы как-то позабыли о нем.

— А ваш воротник?

— Пустое, — махнул рукой де Шале и ушел в зал.

Цезарь снова взялся за иглу и принялся схватывать порезанный шелк на платье фехтовальщицы наскоро наложенными швами.

— Хм, — усмехнулся один из мушкетеров, лукаво сверкнув узким лисьим глазом. — Шрамы уже начинают носить на одежде. Вы посмотрите, де Белар! — обратился он к своему задумчивому товарищу.

— Это не те шрамы, которые стоит показывать публике, де Ларме, — ответил мушкетер и отошел в сторону.

«Де Ларме?» Женька внимательней взглянула на мушкетера, вспомнив заочное знакомство с де Барту и его друга, потерявшего перчатку в «Парнасе», а потом повернулась к Виолетте, которая почему-то продолжала оставаться в галерее.

— Что вам еще нужно, Лили? Господин де Шале ушел. Идите танцевать, а то он пригласит другую.

— А вы… у вас, в самом деле… лопнули шнуры?

— Да. Показать?

Мушкетеры снова засмеялись, а Виолетта, резко развернувшись, ушла в зал.

Игра

Женька хотела остаться в галерее и поговорить с де Ларме, поговорить просто так, без всякой цели, рассказать, как она ужинала под охраной де Барту, как орудовала потом его шпагой. Она чувствовала, что мушкетер с лисьим прищуром восточных глаз поймет и оценит ее приключение в «Парнасе», как никто другой. В самом этом ощущении некой странной общности было что-то таинственное и притягательное, однако девушка так и не сделала в сторону мушкетера, напоминавшего чертами лица хитрого дюмовского Арамиса, ни одного шага. И удержало ее вовсе не присутствие офицера охраны де Горна, а тот непонятный холод, который исходил от другого его солдата. Де Белар стоял в стороне и был так же суров и отстранен, как и прежде, но именно эта его пренебрежительная отстраненность перекрывала все подходы к сближению не только с ним, но и с его товарищами.