Фельдкорнет

Правда, утешением нам послужили около тридцати килограммов золотого песка с самородками и бешеная джига извивающегося в петле последнего ублюдка. Кстати, поляка, по имени Кшиштоф…

Золото дружно решили продать в Блумфонтейне, а вырученные деньги разделить. Долго дискутировали, как разделить, но потом решили уподобиться средневековым наемникам. Командир отряда получал две доли, сержанты и доктор – по полторы, всем остальным – по одной, с отделением части на нужды отряда. Я в обсуждении не принимал участия, все решили сами волонтеры, правда, чуть не передрались при этом. Некоторые даже призывали пожертвовать золотишко Оранжевой Республике, на нужды войны. Но, к счастью, им быстро позакрывали рты. Я ни во что не вмешивался, сидел рядом с Лизой и твердо решил как можно быстрее отвалить куда-нибудь подальше. Не из‑за себя… Просто я неожиданно понял, что если что-то случится с Лизхен… Словом, вы поняли…

После обеда двинулись в путь и к вечеру форсировали реку Моддер. До Блумфонтейна оставалось всего шестьдесят километров, и к вечеру следующего дня я рассчитывал туда добраться.

Стали на ночевку, и неожиданно выяснилось, что по соседству с большим табором чернокожих. Диких чернокожих – то есть свободных. Жутковатое, я вам скажу зрелище – полторы сотни аборигенов с копьями и прочим дрекольем, удивительно смахивающих на людоедов. Но, к счастью, кафры или, как их еще здесь называют, готтентоты, оказались вполне миролюбивыми созданиями. Их вождь даже немного говорил на африкаанс и пришел к нам дружить.

Читай – торговать…

Своими подданными…

Одеяла хотел…

Но надо по порядку. Миниатюрный старичок с шапкой курчавых седых волос и костью в носу появился из кустов совершенно бесшумно. Его сопровождали четверо молодцев с крашенными белой глиной мордочками и копьями в руках. Все голяком – мешочек для причиндалов не в счет. Надо сказать, что при ближайшем рассмотрении ничего ужасного в них не оказалось. Довольно правильные черты лица, хорошо сложенные, вот только совсем небольшого роста. Но антураж, конечно, впечатляет – в чистом виде каннибалы. Ну-у… такими их в фильмах показывают. Даже показалось, что у кафров подпиленные зубы, но толком я так и не рассмотрел. А еще они нас откровенно побаивались.

– У них должно быть много красивых перышек… – невинно сообщила мне Лиза, – для шляпок… очень красивых. Купи… все… мне…

– Етить-раскубыть… – восхитился Степа. – Ты ба: нигры… а бабы у них есть?

– Герр капитан… – нервно буркнул Шнитке, – это дикие бечуаны, могут быть агрессивными. Следует…

– А девчонки у них вполне ничего‑о‑о… – мечтательно протянул Ла Марш. – Только отмывать долго надо…

Остальной мой народ разом сбился в кучку и не спускал рук с оружия. В общем, все друг друга боятся, но кафры – больше. Я просто промолчал, подвинул поближе к себе маузер и показал вождю на место перед собой.

Тот едва заметно удивился, нерешительно потоптался, но потом справился и потопал к костру, один из его бодигардов мгновенно подсуетился и подсунул вождю под седалище какую-то шкурку. Видимо, походный вариант трона.

Дальше вождь совершил непонятную пантомиму – хлопал по земле, прикладывал руку к груди, взывал к небу и что-то бубнил, отчаянно гримасничая. Я, конечно, ничего не понял, но кажется, этот почтенный негр рассказывал мне, насколько ужасно и могущественно его племя, и призвал в свидетели землю, небо и еще кого-то там. Возможно, таких же могущественных предков. Короче, запугивал, старый хрыч. Или даже дань требовал. М‑да…

В ответ я молча вытащил из кобуры маузер и положил себе на колени. И знаете – подействовало лучше всяких слов. Вождь нервно проследил за моим жестом, судя по всему – он хорошо знал, что такое огнестрельное оружие, и хрипло выдавил из себя фразу на африкаанс, которую Лиза сразу перевела, кое-что добавив от себя:

– Он меняться хочет. Не забудь про перья…

Во мне вдруг проснулись замашки предков – прапрадед в свое время весьма успешно барыжничал на севере с аборигенами. Из сумки возникла бутыль с ромом, которой я весьма наглядно поболтал.

– Переведи ему, что по обычаю белых… гм… белых великих вождей, надо сначала выпить огненной воды.

– Нельзя!.. – в один голос зашипели Лиза, Ла Марш и Шнитке. – Буры запрещают спаивать этих. Штраф – триста фунтов.

Степа, наоборот, одобрительно закивал и извлек свою кружку:

– Это ты, Ляксандрыч, правильно удумал. Нигра все равно много не выжрет. Махонький…

Кафр при виде пойла алчно сглотнул и в нетерпении заерзал седалищем по шкурке.

– Мы немного… – успокоил я народ, – совсем по капельке. Никто и не заметит. Для успеха торговых операций.

Набулькал немного в чашку и передал вождю. Нет, я все понимаю, но почему бы и нет? Во-первых, интересно, а во-вторых, может, действительно что интересное приобретем. Расслабится, закрома откроет. Жить ведь как-то надо? Опять же перья эти…

Кафр мгновенно опрокинул содержимое чашки в глотку, совсем по-русски крякнул и уже с довольной мордой повторил предложение меняться.

– Ну и чего тебе надо?

– Одеяла, топоры, ножи и ром… – перевела Лиза. Впрочем, про ром я и сам понял.