Фельдмаршал должен умереть

— Уже всё решено, Бургдорф, — вдруг постучал тыльным концом карандаша по столу Гитлер, вернувшись к тому времени в своё кресло. — Вы, лично вы, займётесь определением судьбы фельдмаршала. Причём приступите к этому немедленно. Не забудьте прихватить с собой кого-либо из генералов, являющихся членами «Суда чести». Чтобы «герой Африки» понимал, что в случае отказа ему не миновать ни «Суда чести», ни Народного суда.

Побледневшее лицо генерала напоминало мертвеца. Бургдорф вёл себя так, словно ему самому только что предложили покончить жизнь самоубийством. Прошло мучительно много времени, прежде чем адъютант сумел выдавить из себя: «Будет выполнено, мой фюрер».

Из-за стола генерал поднимался так вяло и неуверенно, что в какое-то мгновение Гиммлеру вдруг показалось, что он вот-вот рухнет на пол.

— Вы отправитесь туда в сопровождении нескольких бронемашин СС, — напутствовал его теперь уже Гиммлер. — Они окружат поместье и предотвратят попытку бегства или сопротивления. А главное, произведут нужное впечатление на фельдмаршала.

— Надеюсь, личной охраны у него нет? — встревоженно проговорил адъютант фюрера.

— Откуда ей взяться, генерал?

— Всегда найдутся офицеры, которые готовы постоять за своего командующего, пусть даже бывшего.

— Всё это — ваши фантазии, генерал.

— Вредные фантазии, — окончательно добил его Гитлер. — Вы свободны, Бургдорф. И не советую являться ко мне с докладом о том, что операция по каким-либо причинам сорвалась. Пусть даже в это вмешались бы высшие силы.

Бургдорф глубоко вздохнул, несколько секунд постоял, уткнувшись подбородком в грудь и пытаясь проникнуться мужеством и решительностью, которые, конечно же, понадобятся ему для проведения операции.

— Они не вмешаются, — как можно твёрже заявил генерал. — Операция не сорвётся.

— Будем надеяться, — молвил Гиммлер, — что высшие силы отреклись от Роммеля ещё основательнее, чем от нас с вами.

Генерал уже направился было к двери, но вдруг остановился и, медленно поворачиваясь лицом к вождям нации, спросил:

— Как именно он должен «уйти»?

— Что? — дуэтом переспросили вожди.

— Я спрашиваю, как он должен умереть? Очевидно, по-солдатски, застрелиться?

Вопрос Бургдорфа оказался настолько неожиданным, что Гиммлер и Гитлер растерянно переглянулись. Они попросту не задумывались над этим.

— Стреляться он не станет, не пожелает, это мы уже, вроде бы, выяснили, — первым пришел в себя Гиммлер. — А если и застрелится, то многим это покажется очень подозрительным: стреляться после ранения, после удачного излечения в госпитале… Не логично как-то.

— Но если он будет настаивать, — пожал плечами Гитлер, — то ради бога, предоставьте ему такую возможность.

— Есть более подходящий способ, — заверил их обоих Гиммлер.

— Какой еще «более подходящий»? — проворчал фюрер.

— «Алхимики» из секретной химической лаборатории гестапо изобрели прекрасный, быстродействующий, не вызывающий мучений, с малиново-жасминным, как мне сказали, привкусом, яд.

— С каким, с каким привкусом?! — подался к нему через стол Гитлер.

— С малиново-жасминным, — растерянно пожал плечами рейхсфюрер СС. — А что? Во всяком случае, так мне было сказано.

— Понятно, что убедиться в этом вы не решились.

— Об этом успели сообщить пленники-испытуемые, получавшие яд в небольших, мучительных дозах.

— Яд с малиново-жасминным привкусом! По-моему, алхимики Мюллера явно перестарались. Кстати, не забудьте, генерал, сообщить об этом фельдмаршалу, — как-то странно, не разъединяя губ и всем туловищем содрогаясь, рассмеялся Гитлер. — Убедите его, что яд приятен на вкус. По-моему, Роммель должен быть счастлив.

— Кстати, называется этот яд «гестапином», — молвил Гиммлер.

— Так, может, испытать его стоит на самом Мюллере?

Гиммлер исподлобья взглянул на Гитлера, затем — на генерала и благоразумно промолчал. «Неужели «гестаповского мельника» опасается даже он, рейхсфюрер СС?!" — удивился Бургдорф. А вслух спросил:

— Значит, все-таки будем травить фельдмаршала? — причем в его устах это прозвучало так, словно речь шла о каком-то животном.

— Я прикажу, чтобы вас снабдили ампулой этого «гестапина», как его и в самом деле называют в ведомстве Мюллера. Именно её вы и предложите фельдмаршалу.

— Если такова будет воля фюрера, — ответил генерал пехоты Бургдорф, однако дожидаться реакции вождя Гиммлер не стал.

— Даже при вскрытии следы действия этого яда обнаружить трудно, поэтому врачи склонны списывать смерть на болезнь сердца, на мгновенную остановку его. Тем не менее, до вскрытия дело лучше не доводить, мало ли какой умник в белом халате там выищется! «Смерть в результате внезапной остановки сердца» — это самое благородное, что способно украсить смерть нашего незабвенного «героя Африки» и в то же время пощадить самолюбие всех тех фронтовиков, которые сражались под его командованием. После подобного сообщения всем нам останется лишь скорбеть по поводу безвременной кончины лучшего из германских полководцев XX столетия.