Фельдмаршал И.Ф. Паскевич и русская стратегия в 1848-1856 гг.

Данная попытка окончилась неудачей. Николай I был вынужден вернуться к традиционной практике рекрутских наборов, в том числе и с тех же поселян, изменив первоначальный смысл военно-поселенной системы[132]. Эксперимент по созданию замкнутого военно-земледельческого сословия был прекращен. Военные поселяне превратились в крестьян на балансе военного ведомства, главной задачей которых стало содержание расквартированных на их территории дивизий русской тяжелой кавалерии. Правовое положение военных поселян эволюционировало к статусу государственных крестьян, а пахотных солдат – к статусу удельных[133]. Уровень развития экономики поселений превосходил экономический уровень помещичьей, государственной и удельной деревни этого периода и соответствующих регионов[134]. За четверть века военные поселения позволили казне сэкономить примерно 45,5 млн рублей.

Новым рекрутским уставом от 28 июня 1831 г. Николай I стремился упорядочить правила набора и обеспечить надежное комплектование войск. Введение строгих мер позволило сократить административные злоупотребления и значительно снизить потери среди новобранцев.

При этом в 1830-1840-е гг. император Николай постепенно изменил характер системы комплектования русской армии. При формальном сохранении прежнего названия рекрутская повинность в действительности обрела многие черты, характерные для западноевропейской конскрипции, предполагавшей наличие общей очереди, а также жеребьевый порядок отбора и широкую систему льгот, отсрочек и заместительства[135]. Основных отличий от классической конскрипции в русской системе комплектования при Николае I было два. Во-первых, воинская повинность продолжала отбываться посословно, во-вторых, владельческие права помещиков позволяли им сдавать крестьян в солдаты в нарушение очереди. Очевидно, что полному введению в Российской империи конскрипции мешало сохранение крепостного права, поэтому ее распространение началось с государственной деревни[136].

Войны начала XIX столетия показали опасность обескровливания полков в ходе боевых действий. Отсутствие в русской армии обученных резервов затрудняло процесс восстановления боеспособности понесших потери соединений, тогда как рекрутские наборы могли дать лишь совершенно необученное пополнение, которому требовалось минимум девять месяцев, чтобы встать в строй. По этой причине в 1834 г. срок службы в армии был сокращен с 25 до 20 лет, в Гвардии – с 22 до 20 лет. 30 августа 1834 г. были приняты «Правила о бессрочноотпускных». Солдаты, отслужившие без взысканий 20 лет, по истечении этого срока увольнялись на 5 лет (в Гвардии – на 2 года) в бессрочный отпуск. Правительство оставляло за собой право повторно призвать их в случае необходимости, чтобы они дослужили оставшийся срок. В 1834–1848 гг. в бессрочный отпуск было уволено 256499 чел. К концу 1840-х гг. данная мера позволила накопить обученный резерв примерно в 200000 чел.[137]Бессрочноотпускные становились кадровой базой для формирования на случай войны резервных и запасных войск.

Полевые войска также подверглись переформированию. 194 полка были реорганизованы в 110. Количество дивизий сократилось с 33 до 30. Лишние бригадные, дивизионные, корпусные и армейские управления также оказались расформированы. Николаю I во многом удалось разрешить проблему хронического некомплекта людей в строю.

К 1835 г. императорская армия насчитывала 21 армейскую, 3 гренадерские и 3 гвардейские пехотные дивизии, состоявшие каждая из 4 полков, сведенных в 2 бригады. Дивизии объединялись в корпуса. 3 гренадерские и 3 гвардейские дивизии сводились, соответственно, в Гренадерский и Гвардейский корпус. 18 пехотных дивизий последовательно образовывали 6 пехотных корпусов, где в составе I пехотного корпуса числились 1-я, 2-я и 3-я пехотные дивизии, а в составе VI пехотного корпуса – 16-я, 17-я и 18-я[138].

19-я, 20-я и 21-я пехотные дивизии вместе с отдельной Кавказской гренадерской бригадой составляли Отдельный Кавказский корпус. 22-я пехотная дивизия постоянно находилась в Финляндии. 23-я пехотная дивизия образовывала Отдельный Оренбургский корпус, а 24-я пехотная дивизия – Отдельный Сибирский корпус. 22-24-я дивизии не имели полковой структуры, они состояли из линейных батальонов[139]. По сути, управления этих дивизий являлись территориальными органами, руководившими местными войсками.