Фельдмаршал И.Ф. Паскевич и русская стратегия в 1848-1856 гг.

20 июня Паскевич из Ясс переехал в Гомель, где продолжил лечение. Армия начала возвращаться на российскую территорию. 10 августа Омер-паша занял Бухарест, но вскоре по соглашению с союзниками турок сменили австрийцы. В конце августа армия Горчакова отошла за Прут на территорию Бессарабии. Командующий располагал весьма внушительными силами, насчитывавшими 8 пехотных дивизий, 4,5 дивизий кавалерии, 3 стрелковых и 3 саперных батальона, 8 казачьих полков и 392 орудия – всего до 120 000 чел.[586]

После завершения Дунайской кампании русская армия была готова встретить австрийское нападение на более удачных позициях. Войска располагались за Днестром, к Пруту были выдвинуты только передовые отряды. К северу от позиций Горчакова на Волыни находился созданный Паскевичем в мае 1854 г. отряд генерала И.П. Шабельского в составе трех дивизий резервной кавалерии и 6-й пехотной дивизии[587].

Еще севернее – в Царстве Польском – в боевой готовности стояла армия Ф. В. Ридигера, имевшая для действий в направлении австрийской границы шесть пехотных дивизий, не считая войск в гарнизонах.

После завершения вывода русских войск из Придунайских княжеств прочность обороны западной границы России уже не вызывала у Паскевича столь острых опасений, хотя, по сведениям на 21 августа 1854 г., численность австрийских войск в Галиции и на Буковине составляла 200000 чел.[588] Исключением был лишь район Волыни. Стратегически важное шоссе Варшава – Брест – Киев проходило вдоль Припятских болот в непосредственной близости от границы с Австрией. В условиях, когда главные силы III и IV корпусов вернулись с Дуная, появилась возможность усилить войска, прикрывавшие Волынь.

Князь Варшавский полностью разделял идею военного теоретика генерал-адъютанта А.-А. Жомини, который, так же как и Паскевич, пришел к мысли, что наиболее рациональным решением станет разделение русских войск на западе на три самостоятельные армейские группировки[589]. В этом случае русская армия получала возможность парировать фланговым ударом вторжение австрийцев на любом возможном направлении.

В начале августа Паскевич от Вислы до Чёрного моря располагал войсками I, II, III, IV пехотных корпусов, а также 15-й и 16-й дивизиями, соответственно, V и VI корпусов. В районе Варшавы развернулись две дивизии Гренадерского корпуса. Во втором эшелоне расположились I и II Резервные кавалерийские корпуса, поддержанные резервными пехотными бригадами и дивизиями.

Англо-французский десант в Крыму сорвал планы главнокомандующего по уплотнению обороны на западе. На Волыни сохранялась слабо прикрытая 400-километровая брешь. Осенью 1854 г. войска, необходимые для обеспечения устойчивой локтевой связи между армиями Горчакова в Бессарабии и Ридигера в Польше, потребовалось срочно направить в Крым.

После ухода русских войск из княжеств Буоль выступил с новой мирной инициативой, известной как «четыре пункта» и содержавшей неприемлемое на тот момент для Петербурга требование о пересмотре конвенции о проливах 1841 г.[590]

5 августа 1854 г. главнокомандующий австрийской армией в северной Италии фельдмаршал И. Радецкий в письме императору Францу Иосифу указал на то, что военные приготовления на востоке недопустимо ослабляют вверенную ему 2-ю армию на границах с Францией и Пьемонтом. С мнением прославленного полководца при дворе спорить не решились, предназначенный к отправке в Галицию 6-й армейский корпус был остановлен и возвращен в район г. Тревизо[591].

Австрийские генералы не одобряли присутствия русских войск в устье Дуная, но, за явным исключением в лице эрцгерцога Альбрехта, не желали бросать России вызов. Их предпочтения, в особенности Радецкого и И. Елачича, лежали в области экспансии на западных Балканах[592].

Фон Гесс также был настроен скептически по поводу перспективы войны с Россией. Но, подчиняясь приказу императора, в конце лета 1854 г. он разработал план наступления, в основу которого была положена идея нанесения удара из Галиции на северо-восток между Вислой и Бугом[593].

Опасения Гесса в значительной степени были оправданы. Австрия в случае вторжения на русскую территорию не могла рассчитывать на помощь Пруссии, а ее собственный военный потенциал всё еще оставлял большие сомнения в возможности успешной борьбы с армией Николая I. По словам французского историка, среди австрийского генералитета русский император продолжал пользоваться огромным авторитетом. «Война против него казалась им изменой»[594].