Фельдмаршал князь Кутузов при конце и начале своего боевого поприща. Первая война императора Александра I с Наполеоном I в 1805 году. Письма М. И. Кутузова 1805–1806 и 1812–1813 годов

К довершению невзгод, ожидавших нас на полях аустерлицких, император Австрийский упросил нашего Государя предоставить составление плана и диспозиции для сражения австрийскому генерал-квартирмейстеру Вейротеру, так что Кутузов, оставаясь при своем звании главнокомандующего, играл во время сражения простую роль исполнителя приказаний, объявляемых австрийскими генералами.

У Вишау, 16-го ноября, наши атаковали французский авангард; упорство неприятеля длилось недолго; его опрокинули и гнали через город штыками, в присутствии самого Императора Александра, ободрявшего людей под неприятельскими выстрелами. Едва французы скрылись за город с потерею эскадрона драгун, и приутихла на улицах смертоносная буря, как народ тысячами показался у раскрытых окон, дверей, ворот и на крышах, приветствуя Государя восторженными криками радости. На этот раз немцы ничего не жалели для русских: бочки с виноградными винами, огромные корзины съестного, появились у домов, и горожане радушно угощали наших солдат.

На другой день, после дела под Вишау, я чуть не попал в беду. Мы подавались к Брюнну; в одиннадцатом часу утра нам дали привал для завтрака, по левую сторону шоссе; наш Московский полк примыкал к нему на расстоянии не более тридцати сажен; направо, у самой дороги, стояла каменная гостиница и подле нее большой колодец, крутом обставленный преогромными чанами, на чугунных колесках. Скоро развели огни и принялись стряпать, причем воспользовались соломой и дровами, заготовленными для неприятеля; вода также была под рукой, и команды бросились к колодцу. Чтоб избавить людей от лишней ходьбы за водою, мне вспало на мысль наполнить один из чанов и дотянуть его артелью до места. По совету моему, гренадеры тотчас принялись за дело: уже они передвигали налитой чан через шоссе, как поднялся вокруг него большой шум. Пробравшись сквозь толпу, я увидел, что гренадеры спорят с каким-то роскошным кучером, который силится напоить из чана двух прекрасных лошадей, запряженных в дрожки: ничего не понимая что за кучер и чьи дрожки, я оттолкнул его, сказав: «Это для людей вода, а лошадей можешь поить из колодца», – и приказал гренадеру дать ему котелок. Кучер хотел что-то говорить, но я махнул гренадерам, и чан покатился с шумом. Не прошло и полчаса, как полковник Сулима начал разыскивать, кто из унтеров был при чане: указали на меня, и я был потребован к ответу. Тут с изумлением узнаю, что экипаж и кучер Царские; но испуг мой рассеялся великодушным вмешательством князя Долгорукова, который, узнав как произошло дело, сказал мне очень благосклонно: «Вы правы», и отпустил. Пять дет спустя, я познакомился в Петербурге с знаменитым Ильей Ивановичем[17]; он часто напоминал мне о чане, хвалил мою привязанность к солдатам, а я не мог его слушать не совестясь…

Наш солдатский завтрак продолжался недолго; скоро раздалась команда: к «ружью!» Армия приняла влево и направилась прямо к Аустерлицу, полями и виноградниками; один князь Багратион с авангардом преследовал неприятеля по большой дороге к Брюнну. Часа два гул пушечных выстрелов, обличая его шествие, доходил до наших ушей; но когда удалились от главного шоссе, до нас перестала долетать авангардная пальба, и мы шли вне всякой тревоги.

На следующий день дали роздых, подле двух небольших деревень; в несколько минут улицы наполнились солдатами, не смотря на то, что оба Императора и генералитет занимали некоторые дома; на главной, где проходило шоссе, разных полков нижние чины, гурьбой, ловили кур, и одна из них порхнула вверх и разбила окошко: там были Александр и Франц. Люди испугались: Милорадович, выбежавший оттуда, стал их стыдить, называя нахалами. Лишь начали солдаты расходиться, как показались у двери с веселым видом оба Императора. Вместо ожидаемого наказания людям, что, в виду своих Венценосцев, так дерзко полевали; император Франц приказал, чтоб тотчас отпустили во все полки винную порцию. Спустя час, места куриного погрома остались впусте: все колонны были на марше.

Все время оба Императора находились при армии; войска шли побригадно колоннами, в несколько линий, и представляли великолепное зрелище. Кавалерийские отряды, живописно разбросанные версты за полторы впереди, открывали дорогу; команды пионеров держались почти на том же расстоянии, и где встречались ручьи или рытвины, неудобопроходимые для артиллерии, тотчас их поправляли, строили мосты или накидывали понтоны. Погода стояла ясная, кроме туманных утренников, начавшихся с 18-го ноября. Император Александр на марше всегда был верхом; по крайней мере нам не случалось Его видеть в экипаже; беспрестанно Он появлялся перед нами, переезжая от одной колонны к другой, или, опередив всю массу войск и став на возвышении, он любовался нашим прохождением. Полки армии Кутузова были размещены между новопришедшими, и своею темною одеждой слишком резко отъявляли испытанные трудности похода. Шествие Российской гвардии, в челе которой ехал верхом Великий Князь Константин Павлович, имело вид высокого торжества: смотря на нее, каждый из нас уверен был в победе.