Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Белорусский академик (с 1946 г. — действительный член АН СССР) В.И. Пичета замалчивал то, что многие считали сильными сторонами концепции Покровского, а критикуя его ошибки, впадал в противоположную крайность: упрекая Покровского в стремлении «обелить Наполеона», сам приравнял взгляд Покровского на 1812 г. и на Кутузова к взглядам «троцкистско-бухаринских контрреволюционеров и врагов народа»³³. При этом статья Пичеты изобиловала, наряду с Хулой по адресу Покровского, преувеличениями (арьергардные бои под Красным 4—6 ноября 1812 г. — «действительное генеральное сражение», «самое большое после Бородина»³⁴), передержками («Багратион ничуть не был «ура-патриотом» и не собирался закидывать «великую армию» шапками, как характеризует его Покровский»³⁵) и фактическими ошибками (Кутузов-де «потерял левый глаз» при штурме Измаила в 1790 г.³⁶). Поразительно, что такую статью советские историки даже полвека спустя ценили как «обстоятельную и тщательно аргументированную»³⁷.

Что касается А.Л. Попова, то он изложил на двух страницах всю концепцию Покровского «по поводу войны 1812 г.», крайне утрируя ее. Так, второй этап войны у Покровского — это, мол, «своеобразный кросс», в котором «Наполеон вышел победителем: он первый прибежал к границе. Деморализованный Кутузов, растеряв по дороге армию, прибежал последним»³⁸ (то и другое типично советское опрощение и событий, и действующих лиц. — Ред.).

Критика взглядов М.Н. Покровского существенно не повлияла на то, как оценивали Кутузова советские историки.

В замечательной книге академика Евгения Викторовича Тарле (1874—1955) «Нашествие Наполеона на Россию», впервые опубликованной в 1938 г., а затем многократно переизданной (в 1939-м, 1940-м, 1941 гг. и т. д.)³⁹, Кутузов представлен выдающимся полководцем. Тарле отметил его «большой ум, очень крупные военные дарования», «громадные стратегические способности», но не идеализировал, не возводил его до мифологемы «Спаситель Отечества», как это делали в XIX в. российские, а после 1947 г. — советские официозы. Более того, Тарле не умалчивал о склонности Кутузова к придворным, военным «и всяким иным интригам», об его «лукавстве и умении играть людьми», «подъедать так, как подъедает червь деревцо» (по выражению генерала С.И. Маевского), «тех, которых он подозревал в разделении славы его»⁴⁰. Со всей определенностью историк высказал свое представление о Кутузове в письме к литератору С.Т. Григорьеву от 20 июля 1940 г.: «...замечательный полководец, <...> умный, осторожный генерал, сумевший сыграть громадную моральную роль народного вождя в труднейший момент русской истории», который, однако, «по своим стратегическим и тактическим дарованиям, просто по размерам этих дарований не равен Суворову и подавно не равен Наполеону»⁴¹.

Даже в годы Великой Отечественной войны при всем благоговении к «мужественным образам наших великих предков», в числе которых И.В. Сталин 7 ноября 1941 г. с трибуны ленинского мавзолея назвал и Кутузова⁴², — даже тогда наши

историки воздерживались от чрезмерного возвеличивания фельдмаршала и не шли ради него на вымыслы и подлоги, как это стало свойственно им (в абсолютном их большинстве) после 1947 г. В книгах о Кутузове Е.В. Тарле, М.В. Нечкиной, Г.Г. Писаревского, К. Осипова (И.М. Осипова-Купермана), Н.Е. Подорожного, М.Г. Брагина, В.Н. Лебедева⁴³, а также в самой крупной из тех, что появились за годы войны, монографии о «Двенадцатом годе» И.Б. Берхина⁴⁴ Кутузов, разумеется, прославлялся, но не приукрашивался. Лишь в редких случаях высказывались тезисы о Кутузове как о «народном избраннике», которого выдвинул в главнокомандующие «голос народа»⁴⁵, или о том, что при Бородине «цель Кутузова заключалась в отражении неприятельских сил. Русский полководец достиг своей цели»⁴⁶, — тезисы, подхваченные и развитые после 1947 г. П.А. Жилиным, Н.Ф. Гарничем, Л.Г. Бескровным и др. Зато говорилось и о просчетах фельдмаршала (например, о доле его вины за «провал Березинской операции»⁴⁷).

Вслед за историками так же почтительно, но без преувеличений, изображали Кутузова в предвоенные и военные годы писатели СССР⁴⁸.

Окончание войны совпало с очень «круглым» (200 лет со дня рождения) юбилеем Кутузова. По этому случаю СНК СССР 8 сентября 1945 г. принял специальное постановление, а Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) издало юби-

лейно-установочную брошюру⁴⁹. Здесь уже обозначилась тенденция к идеализации Кутузова. Впервые в XX в., и притом на «руководящем» уровне, был высказан сакраментальный тезис: «Полководческое искусство Кутузова превзошло полководческое искусство Наполеона»⁵⁰, — тезис, который с тех пор подхватят и впредь, веруя в указание ЦК, как истинный христианин верует в слово Христово, будут долго держаться его советские историки. Впрочем, 1945 г. был еще не началом массированной идеализации Кутузова, а как бы подступом к ней. «Процесс пошел» через два года.