Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

Положение Манштейна выглядело крайне опасным. На оккупированной территории, по площади равной примерно Уэльсу, у него имелось около 300 тысяч человек, включая административный личный состав. Единственная современная дорога шла от Севастополя к Симферополю и к Феодосии. Остальные дороги были грунтовыми и ни по каким расчетам в это время года не годились для колесного транспорта. Железных дорог на юге полуострова не было. Противник обладал неоспоримым контролем над морем вокруг Крыма, а партизанские отряды господствовали в Крымских горах. Если Манштейн не попытался бы захватить Севастополь, то у русских остался бы современный порт и военно-морская база, откуда они смогли бы наносить любые удары. Но если он попытался бы взять Севастополь, то для этого пришлось бы сосредоточить большую часть своих сил у города, и тогда коммуникации оказались бы уязвимыми для атак небольших десантных отрядов.

Оказавшись перед подобной дилеммой, Манштейн все-таки решился на захват Севастополя, не дожидаясь, пока русские успеют оправиться. Самую большую трудность представляли строительные приготовления для осады. Состояние дорог, нехватка транспорта и активность партизан делали задачу еще более сложной. Проблемы со снабжением усугублялись еще и тем, что приходилось кормить не только собственную армию, но и огромное число военнопленных. Русские, отступая, сжигали каждую скирду хлеба, поэтому Манштейн не только не мог проводить реквизиции в сельской местности, но, наоборот, был вынужден снабжать имеющимся провиантом местных жителей. Не сделать этого – значит сыграть на руку партизанам.[30]

Манштейн всегда считал хорошее обращение с местным населением лучшим способом борьбы с партизанами. Он не верил в эффективность террора по той простой причине, что люди, прожившие двадцать лет под большевиками, стали невосприимчивы к террору. Ничем не испугать тех, кого пугали годами. Манштейн делал все возможное, но было непросто создать для жителей Крыма сносные условия жизни зимой 1941/42 г. Их запасы уничтожили, а транспорта для подвоза новых запасов попросту не существовало. Фон Манштейн издал приказы, предписывающие войскам вести себя достойно, и эти приказы в целом оказались достаточно эффективны, вопреки пропаганде совершенно противоположного эффекта, доходившего до армии с верхов. Он предписывал уважать любые религиозные конфессии, особенно татар-мусульман. Согласно его приказу, ни при каких обстоятельствах нельзя было реквизировать последнюю корову, последний початок кукурузы. В целом такая политика имела успех, и к лету стало возможным вооружить местных жителей и позволить им создавать собственные отряды для защиты от партизан.

Армейские рационы пришлось урезать, но тем не менее из всех тех, кого требовалось обеспечить достаточным питанием, – войск, местных жителей и военнопленных – последним пришлось хуже всех. На долю многих из них выпали трудные времена, и я не могу отделаться от мысли, что удивительно низкий уровень смертности среди захваченных Манштейном в Крыму военнопленных – менее 2 % – является свидетельством невероятной способности русских солдат выживать в самых суровых условиях. Тогда как уровень смертности среди взятых русскими в плен немцев приблизился к 70 %.[31]

Осаду Севастополя не удалось начать раньше 17 декабря. Шесть из семи находящихся в Крыму немецких дивизий были сосредоточены перед крепостью. Седьмая находилась на Керченском полуострове, как наиболее вероятном месте для десанта русских. Остальную территорию должны были охранять румыны.[32] Продолжавшиеся до Рождества атаки принесли очень незначительный результат.

Тем временем Сталин приказал вернуть Крым любой ценой, как жизненно важный для русского контроля над Черным морем и для нападения на румынские нефтяные промыслы. 26 декабря русские высадили десант сразу в трех местах Керченского полуострова. 46-я пехотная немецкая дивизия контратаковала их и взяла ситуацию под свой контроль. 29-го русские высадились под Феодосией, на полпути между Севастополем и Керчью, их прикрывал Черноморский флот. Здесь было совершено одно из худших зверств этой ужасной войны. В Феодосии находился главный немецкий госпиталь. Пациентов вытаскивали из постелей и бросали на морском берегу, где соленая вода пропитывала их повязки, и оставляли там замерзать.[33] Защищавшие город румыны разбежались, то же самое сделала и шедшая им на помощь румынская дивизия. Прибывший из штаба Манштейна офицер обнаружил, что два румынских командира дивизий рыдают в объятиях друг друга. Генерал, командовавший 46-й дивизией, распорядился эвакуировать полуостров, в процессе чего потерял всю артиллерию и вывел свою дивизию едва пригодной для сражения.

5 января русские высадили десант на западном берегу, в Евпатории. Десант был скоординирован с восстанием партизан, просочившихся в город.