Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним, 1939–1945

Таково положение фельдмаршала, военнопленного, а какими правами обладает военнопленный? На деле существует только одно право, а все остальные являются производными от него; это право на такое же обращение с ним содержащей его в плену стороны, как и с собственными военнослужащими. Сэр, по ветхозаветному закону пленный являлся собственностью того, кто захватил его; он не обладал никакими правами и находился в положении преступника; он был движимой собственностью и мог быть убит по желанию захватившего его. Затем, сэр, в XVIII столетии благородство и прогресс цивилизации достигли такого уровня, когда с подобным положением вещей больше нельзя было мириться, и мы оказались в несколько затруднительном положении, потому что закон не знал переходного состояния между рабом и свободным человеком. И поэтому весь XVIII век французские пленные жили в Англии практически так же, как и остальные граждане. Когда я изучал свою родословную, то обнаружил, что один из моих предков был французским военнопленным, который во время пребывания в плену жил в моем нынешнем доме. Такое положение сохранялось вплоть до Наполеоновских войн, а потом, в связи с массовым увеличением армий, военнопленных уже стало невозможно просто добавлять к населению захватившей их стороны, и тогда возникло решение – с пленными следует обращаться и не как с рабами, и не как со свободными гражданами, а как с людьми, подчиняющимися дисциплине; с ними следовало обращаться как с военнослужащими, переведенными из-под подчинения неприятеля в подчинение захватившей их стороны. Впервые это было отражено в договоре 1785 г. между Пруссией и Соединенными Штатами. Этот договор четко определяет, что взявшая в плен сторона должна обращаться с военнопленными как с войсками, перешедшими под ее командование.

Существует множество других договоров между отдельными странами, следующих этой установке, а следующий этап, к которому мы подошли, представлял собой встречу держав в Брюсселе, если не ошибаюсь, в 1865 г. (на самом деле в 1874 г.; в проекте, разработанном Россией, предусматривались: подробная регламентация прав воюющих сторон в отношении друг друга и частных лиц; порядок сношений между воюющими сторонами; разрешение вопроса о репрессалиях; из-за разногласий между участниками конференции проект не был принят. – Пер.), созванную по инициативе царской России, чтобы выработать и принять соглашение по учрежденным принципам международного права. Основное положение, которое было необходимо выработать державам, заключалось в том, что с военнопленными следовало обращаться, как взявшая их в плен сторона обращается с собственными военнослужащими. Сэр, мне не удалось раздобыть полных копий Брюссельской декларации, однако я заметил кое-что важное. Статья 27 определяет: «Военнопленных следует обеспечивать провиантом и одеждой на том же основании, что и военнослужащих взявшей их в плен стороны», а статья 28 устанавливает: «Военнопленный будет являться объектом подчинения правилам и нормам войск захватившей его стороны», и, естественно, эти нормы и правила включают в себя процедуру военно-полевого суда; и еще, сэр, имеется положение (и это чрезвычайно важное положение, которое вновь появляется в Гаагской конвенции), относящееся к освобождению пленных под честное слово (точнее, под обязательство не участвовать в военных действиях. – Пер.) и снова взятых в плен с оружием в руках, которое определяет, что «они могут быть лишены прав военнопленного и предстать перед трибуналом», и, конечно, под «трибуналом» подразумевается суд, отличный от военно-полевого – такой, как ваш.

Сэр, у нас, юристов, имеется правовая норма, смысл которой в том, что там, где вами делается явное исключение, предполагается, что вы намерены ограничиться лишь этим исключением. Если вы заключаете соглашение и оговариваете, что это соглашение неприменимо в конкретных обстоятельствах, то здравый смысл подсказывает, что вы намерены исполнять его всегда, кроме именно этих конкретных обстоятельств. И конкретные обстоятельства, когда неприменимо право на обращение как с военнослужащими взявшей в плен стороны, – это как раз случай с нарушением честного слова. Разумеется, нарушение честного слова – это всего лишь одна разновидность военного преступления. Но тот факт, что лишь оно одно является исключением, показывает, что все прочие военные преступления, такие как стрельба в войска или стрельба во флаг, не входят в число исключений. Сэр, при осаде Севастополя во время Крымской войны мы судили русского майора, стрелявшего уже после пленения в пленивших его, и протоколы суда ясно показывают, что его судил военно-полевой суд. И это естественно, потому что мы не могли поступить иначе.