Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним, 1939–1945

Хочу еще добавить кое-что насчет предвзятого мнения, которое мой друг высказал в своих возражениях, и его предположений насчет того, что поскольку его заявление не принято, то обвиняемому исходя из положений Королевского предписания не будет гарантирован справедливый суд. Я выслушал это мнение с сожалением, ибо оно исходит от английского адвоката, защищающего данного обвиняемого. Мой друг глубоко заблуждается, утверждая, что именно такова истинная юридическая мотивировка Королевского предписания и, следовательно, уставов Международных военных трибуналов и закона № 10 Международного контрольного совета (орган верховной власти в оккупированной Германии, образованный после Второй мировой войны державами-победительницами; в подчинении Контрольного совета находилась Межсоюзническая комендатура, осуществлявшая властные полномочия в разделенном на оккупационные секторы Берлине. – Пер.), на основании которых действовали в этой стране различные американские суды, то есть законов Контрольного совета, утвержденных всеми четырьмя оккупационными администрациями и которые, при необходимости, применимы также и к нашему судебному разбирательству. И хотя на самом деле у нас имеется собственное Королевское предписание, они, возможно, понадобятся нам, поскольку все эти предписания предусматривают значительную модификацию обычных правил о доказательствах, применяемых в английских военных и гражданских судах, и, осмелюсь сказать, также и правил, применяемых в судах других стран. Хотя мой опыт военных трибуналов наводит меня на предположение, точнее, на уверенность, что английские правила о доказательствах неприменимы в судах тех стран, чья система правосудия основана на гражданском праве, истинная причина, почему это так существенно, следующая: преступления, в которых обвинялись эти люди и в которых обвинен этот подсудимый, имеют такие размеры и неизбежно включают в себя, как утверждается, такую массу ужасных деяний, распростирающихся на значительный отрезок времени и на такие обширные территории, что было бы совершенно невозможно применить к их доказательству тот тип правил, которые мы используем в гражданских делах. В отличие от дел по международным военным преступлениям, почти каждое дело в нашей собственной стране соотносится с определенным моментом времени и конкретным местом происшествия, относящимися к гражданскому делу. И было бы просто невозможно даже только представить факты любому трибуналу путем медленного и кропотливого процесса доказывания в соответствии с нашими английскими правилами о доказательствах. По французским или голландским правилам это выглядело бы совершенно иначе, однако по нашим английским правилам о доказательствах такое было бы абсолютно невозможно, в частности потому, что масса доступных для доказательства материалов и другая кипа бумаг, которую мы намерены – если вы отвергнете наши утверждения – выложить перед вами, будут состоять из официальных немецких документов, захваченных союзниками на завершающих стадиях войны и после прекращения военных действий и которые, как мы считаем, в качестве доказательств более убедительны, чем то, что могли бы сообщить свидетели любой национальности, особенно немецкие свидетели, дающие показания здесь и сейчас в соответствии с обычными правилами английского судопроизводства. Материалы, которые нам придется представить вам, состоят из этих самых документов, которые были изданы в то время и которые докажут относящиеся к делу факты в более сжатой форме и, по моему мнению, более убедительно, чем это могло бы быть сделано посредством любых устных показаний, даже если бы имелась возможность представить такую же массу свидетельских показаний, которая оказалась бы доступна в настоящее – или в любое другое время после завершения военных действий.

Обвинение, как и защита, озабочено – думаю, я обязан это сказать, учитывая то, что высказано моим другом, – обвинение, как и защита, озабочено тем, чтобы гарантировать обвиняемому справедливый суд, и я абсолютно уверен (в чем счастлив быть согласным с моим другом), в той же мере озабочен и суд. И по-моему, не следует ни в малейшей степени полагать, что просто потому, что Королевское предписание, применительно к обстоятельствам, устанавливает другой метод доказывания, в соответствии с которым подобного рода дела должны доказываться не так, как это обычно используется по отношению к человеку, обвиненному в Англии в краже пары туфель. Исходя из этих обстоятельств ни на мгновение не следует полагать, что процесс будет хоть сколько-нибудь менее справедливым, чем суд, проводимый с учетом обычных правил о доказательствах.