Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним, 1939–1945

Мы представили предписание № 1 военной администрации, изданное генералом Дуайтом Эйзенхауэром (с 1944 г. генерал армии, Верховный главнокомандующий экспедиционными силами США в Европе, кавалер советского ордена Победы; в марте 1945 г. стал инициатором создания нового класса заключенных, на которых формально не распространялись условия Женевской конвенции по правам военнопленных, – разоружённые силы неприятеля, что привело к массовым смертям немецких военнопленных, которым было отказано в элементарных условиях жизни; 34-й президент США. – Пер.), когда союзные войска вышли на Рейн и оккупировали часть Германии. Это предписание объявляло все перечисленные мною выше нарушения (включая отказ от работ) тяжкими преступлениями. Со стороны как прессы, так и обвинения нас обвинили в развязывании кампании по ворошению истории в поисках и выставлении на всеобщее обозрение каждого преступления собственной страны. Такое обвинение не имело под собой ни малейших оснований. Манштейна обвиняли за деяния, считавшиеся противоречащими обычаям ведения войны. Мы отреагировали на это обвинение, приведя в доказательство аналогичные деяния союзников, дабы показать, что всегда найдутся спорные вопросы, касающиеся обычаев ведения войны. Мы не стали приводить в качестве свидетельств действия западных союзников, по которым они не были готовы дать оправданий. И мы привели в качестве свидетельств противоречившие обычаям войны действия русских вовсе не для того, чтобы показать, что эти же обычаи войны в недавнем прошлом нарушались и на Западном театре военных действий. С нашей точки зрения, предписание Эйзенхауэра было совершенно оправдано, поскольку упреждало действия в Германии «Вервольфа» (немецкое ополчение по эгидой СС для ведения партизанской войны в тылу наступающих войск противника, созданное в самом конце Второй мировой войны, а также вооруженное формирование самообороны НСДАП с середины 1920-х гг. – Пер.). А когда «Вервольф» практически никак не проявил себя, отпала необходимость в применении этих ограничений в полную силу. Если бы «Вервольф» все же начал активно действовать, то нам, по тем же причинам, что и немцам, пришлось бы подвергать людей казням на основании этого предписания. И нас осуждали бы точно в такой же степени.

Цифры, приведенные в рапортах, склонны показывать, что немцы не расстреливали людей по простому подозрению. Например, за период в 6 месяцев арестовали 2214 человек; 279 из них считались лазутчиками или агентами партизан, из них расстреляли 212. В другом рапорте говорится о 896 задержанных, из которых расстреляно 72. На практике офицеры, перед которыми представали подозреваемые в связях с партизанами, были, по-видимому, опытными людьми; определенно не существует свидетельств, доказывающих, что расследования проводились недостаточно тщательно. Цифры показывают, что во множестве случаев имевшиеся сомнения рассматривались в пользу задержанных. Точно так же не вызывает сомнений, что в условиях партизанской войны подобного масштаба некоторых все-таки расстреляли без всякой вины в участии в преступлениях против немецкой армии.

Комиссары – примерно 20 человек, – о которых упоминалось в рапортах Ризена и военной полиции, попали под другое обвинение, и их казни стали результатами не «приказа «Барбаросса», а «приказа о комиссарах» Гитлера и более позднего приказа начальника штаба фон Манштейна, отданного вскоре после прибытия последнего в Крым.

В том, что касается «приказа о комиссарах», мы уже видели, как Манштейн поступил с ним, будучи командующим 56-м моторизованным корпусом. По утверждению Манштейна, ко времени его прибытия в 11-ю армию у него не имелось повода вспоминать о «приказе о комиссарах», который давно уже стал невыполняемым, хоть и не отмененным. Это также подтверждалось цифрами. «Приказ о комиссарах» в первую очередь относился к комиссарам, взятым в плен на поле боя. Учитывая обычное соотношение количества комиссаров к общему числу военнопленных, взятых фон Манштейном в Крыму, их было захвачено от 8 до 10 тысяч. Только около двадцати из них было казнено, и все они достаточно долго находились в тылу немецких войск. И мне кажется совершенно очевидным, что их расстреляли не как комиссаров, а как участников партизанского движения.