Фельдмаршал Репнин

Вернув армию на «свой берег» и уже здесь отпраздновав славную победу при Мачине, Репнин не стал больше предпринимать активных боевых действий. Он надеялся на то, что верховный визирь не оставит без внимания сделанный ему намёк о готовности русской стороны с тропы войны перейти на тропу мира и ответит на сей намёк назначением на переговоры своих представителей. И Репнин не обманулся в своих надеждах. Однажды, когда он вместе с обер-квартирмейстером занимался рассмотрением заявок на продовольственные припасы, в штаб-квартиру явился генерал Кутузов и доложил, что на охраняемый его людьми рубеж вышли люди, назвавшиеся уполномоченными верховного визиря, для ведения с русским главнокомандующим условий заключения мира.

— Чем они подтвердили свои полномочия? — спросил Репнин.

— У них есть письмо верховного визиря, адресованное вашему сиятельству, — ответил Кутузов.

— Сколько уполномоченных?

— Трое, но с ними ещё два секретаря и переводчик. Всего шесть человек.

— Где их разместили?

— В домике на окраине Галацы. Я позаботился, чтобы у них было всё необходимое.

— Правильно сделали. Остаётся подобрать помещение для ведения переговоров. Прошу вас взять это на себя.

— Постараюсь сделать всё, что нужно, — заверил Кутузов.

Весть о прибытии турецкой делегации для переговоров о мире быстро облетела российские войска. Солдаты и офицеры приободрились: наконец-то повеяло ветром надежды!.. Война никогда не бывала народу в радость, а тут она затянулась донельзя. Повоевали, и хватит, угомониться пора.

Генералитет тоже был рад возможности заключить мир.

Да, говорили главные военачальники, одобряя намерение исполняющего обязанности главнокомандующего Репнина, соглашение с турками надо заключать, и сие следует сделать как можно скорее, не ожидая возвращения Потёмкина, тем более что визирь уже и представителей своих прислал. Сомнения высказывал один только князь Голицын.

— Может быть, всё-таки светлейшего подождать? Ему виднее, какие условия ставить туркам, тут можно и прогадать.

— Поставить крутые условия — ума большого не надо, — отвечал на такие доводы генерал Кутузов. — Я лично считаю, что условия должны быть умеренными и справедливыми.

… Когда в обусловленный день, второй день пребывания в Галаце турецкой делегации, Кутузов пришёл к Репнину, он застал его за изучением каких-то бумаг.

— Очень вовремя, — обрадовался его появлению Репнин. — Только что закончил работу над проектом договора о мире. Хотите послушать, что получилось? Не пугайтесь, прочту только начало, — добавил он с улыбкой, — остальное сами прочитаете, ежели будет на то желание.

Он взял со стола нужную бумагу и стал с выражением читать:

— «Между её императорским величеством самодержицею Всероссийскою и его султановым величеством, их наследниками и преемниками престолов, тако ж между их верноподданными государствами, отныне и навсегда да пресекутся и уничтожатся всякие неприязненные действия и вражда, да и предадутся оные вечному забвению; вопреки же тому да будут восстановлены и сохранены на твёрдой земле и водах вечный мир, постоянная дружба и нерушимое доброе согласие…»

— Ну как, пойдёт? — с весёлым блеском в глазах спросил князь.

— Прекрасно! В последних словах мне послышался даже восточный мотив.

— Ничего удивительного. Дело в том, что при изложении некоторых положений документа я заимствовал стиль из письма верховного визиря.

— Перевод письма визиря уже готов?

— Он лежит на столе. Можете сесть на моё место и просмотреть все бумаги, а я тем временем пойду распоряжусь, чтобы нам приготовили завтрак. До начала переговоров мы должны плотно поесть.

Оставив Кутузова одного, Репнин пошёл на кухню, где его адъютант вместе с денщиком тушили на завтрак баранину и кипятили чай.

Репнин находился на кухне долго — помогал советами адъютанту, взявшему на себя обязанности главного повара. Когда он вернулся в кабинет, Кутузов всё ещё сидел за бумагами.

— Ну как вы их находите?

— Всё в порядке. Возражений у меня не вызывают.

— Это всего лишь проект. Мы, конечно, обсудим его с турецкими переговорщиками, но подписать его мы с вами полномочий не имеем.

— А кто имеет?

— Князь Потёмкин. Не забывайте, что он не только наш главнокомандующий, но и первый министр, президент коллегии иностранных дел.

— Но если мы не имеем полномочий, то стоило ли затевать всё это дело?

— Не только стоило, но необходимо. Мы вправе с вами подписать документ, который станет основой мирного договора, а именно: соглашение о предварительных условиях заключения мира, куда войдут все основные положения документа, с которым только что знакомились. На долю первых лиц останутся лишь сущие формальности: скрепление договора подписями и печатями, обмен ратификациями и прочее.

— Ежели всё будет так, как вы говорите, я готов участвовать в этом деле.

— Тогда примемся за дело. Но, может быть, сначала позавтракаем? Всё уже готово: стоит перейти в столовую и позвонить.

— Сначала обсудим бумаги.